Мелвин Брэгг - Земля обетованная

— Веселитесь, пока молоды, — сказала ей Бетти, поощряя других потворствовать своим желаниям, чего себе никогда не позволяла. — И потом, мне так приятно, что он побудет со мной, верно, Джон? — Она улыбнулась мальчику и обняла его, однако он не отозвался на ласку. Стоял, засунув руки в карманы, и, позевывая, угрюмо смотрел на занимавший добрую половину стены эстамп — констэбловская «Телега с сеном». Всю дорогу он проспал, и никто не мешал Дугласу и Мэри ссориться.

— Закусите немного, — предложила Бетти, хотя и сознавала с грустной уверенностью, что сыну с женой хочется уйти как можно скорей.

— Отлично! — с подъемом откликнулась Мэри, сумев отогнать пену эгоизма и неблагодарности, подернувшую ее настроение. Ей искренне захотелось побыть с Бетти какое-то время. — Отлично! Давайте я этим займусь.

— Мы с тобой вместе этим займемся, — воспротивилась Бетти. — Дадим мужчинам больше простора.

Вошел Гарри.

К этому времени разговор Дугласа с Джозефом удачно переключился на местные новости. Джозефа немного раздражал интерес к ним Дугласа; Лестер же находил в этом еще одно доказательство дугласовского позерства — «этюд «Мои корни остаются в земле!» — как сказала бы Эмма. (Он улыбнулся, вспомнив ее крупное тело, от улыбки стало больно лицу. Слава богу, Бетти и Джозеф любят меня таким, какой я есть, и с расспросами не пристают.) Но вот Гарри, любивший Дугласа так, как брат должен любить брата, хотя кровного родства между ними не было — а может, именно поэтому, — понимал, что интерес этот искренний, и с радостью присоединился к разговору, рассказывая о том, что знал. Он относился к Дугласу с большим уважением. И хорошо представлял себе, как трудно ему приходится в Лондоне.

Однако в присутствии Дугласа Гарри считал нужным изменить свое поведение. Хотя в этом коттедже он больше, чем Дуглас, чувствовал себя дома, хотя именно он, а не Дуглас помогал Бетти и Джозефу перебраться в него, хотя он, и никто другой, приходил сюда регулярно и делал всю тяжелую работу: вскапывал сад, чинил изгородь, сажал фруктовые деревья (в сравнении с домом сад был непропорционально велик), — несмотря на все эти постоянные узы забот, привязанности и преданности, Гарри считал правильным и естественным, чтобы, нагрянув сюда из Лондона, Дуглас в течение нескольких часов сумбура или общей натянутости играл первую скрипку. Дуглас понимал это и всячески старался сдерживать проявление семейных чувств в присутствии Гарри.

— Ты слышал, конечно, о смерти Элана Джексона, — начал Гарри и вкратце — как и деду перед тем — рассказал им эту историю, окончившуюся одиноким самоуничтожением в зимнем лесу. — Ты ведь знал его?

— Знал. — Дуглас испытал вдруг прилив безудержной тоски и жалости к Элану Джексону. — Даже хорошо знал, когда-то.

Элан был ни на кого не похож. И вот будто луч прожектора высветил вдруг жизнь человека, которого Дуглас знал так мало, а с другой стороны, знал «даже хорошо, когда-то»… И он почувствовал мучительную боль утраты. Ему захотелось подумать о нем самому, в одиночку. С лица земли исчез человек — человек его лет, ходивший в ту же школу, человек, которому в детстве он стремился в какой-то степени подражать.

— Он, наверное, был очень замкнутый, — предположил Гарри.

Дуглас кивнул. Ему хотелось молча сосредоточиться на мысли об этой смерти. Пусть бы его оставили в покое, дали погоревать в одиночестве. А ведь все годы после окончания школы у них с Эланом не было ничего общего. Да и в школе они никогда не занимались вместе спортом, не ходили вместе на танцы, не ухаживали вместе за девочками, они даже в классах разных учились. И все же Дугласу казалось, что он прекрасно понимает этого человека, он словно прослеживал от начала и до конца грустную параболу жизни, приведшей того назад в этот лес; ему казалось, он понимает, почему Элан погиб именно так, а не иначе. Ему нужно было время, чтобы разобраться во всем этом. Этот трагический случай каким-то непонятным образом выделил и его самого. Будто смерть школьного товарища отвечала какой-то его, Дугласа, потребности.

— Спасибо! — крикнул одобрительно Лестер, отталкивая пустую тарелку. — Как раз об этом я и мечтал. — Он сдержал отрыжку. — А яблочного пирога нет? — Он откинулся назад на стуле и достал сигарету.

— В этом доме всегда найдется яблочный пирог, — расчувствовавшись, сказал Джозеф. — Я большой любитель яблочного пирога. И Дуглас тоже.

Раз я, думал Дуглас, находясь в набитой народом комнате, могу решительно от всего отключиться и занять свой ум чем-то совершенно посторонним, значит, возможно и другое: например, представить себе движения чьей-то души или загробную жизнь. Его мысли, его воображение, его сочувствие были целиком отданы Элану Джексону — он отчетливо видел неуклюжего, нескладного молодого человека, который бродит, спотыкаясь, по сырому реденькому лесу, в тщетной попытке отразить наступление всесокрушающего внешнего мира, — видел и в то же время присутствовал здесь, в трогательно нарядной гостиной, ярко освещенной, начищенной и натертой; один из четырех мужчин, носящих одну и ту же фамилию. Как объяснить эту внезапную приостановку течения жизни?