Борис Сопельняк - Рядовой Рекс (сборник)

– Как, неужели не знаете?! Так это же Машка у сторожа взяла напрокат, чтобы жених ненароком не сбежал.

– Нет, девоньки, что ни говори, а парень видный!

– Не то слово!

– Он что, и вправду Герой?

– Конечно, – гордо ответила Маша. – И Звезду ему вручали в Кремле.

– Ух ты-ы… А надолго он в Москву-то?

– Не спросила. Хотя, если не ошибаюсь, после загса положен небольшой отпуск, – как бы между прочим бросила Маша.

– Да ты что?! Серьезно? Он сделал предложение?

– А куда ему деваться? Где он найдет такую принцессу, да еще в звании старшего сержанта? – глядясь в кругленькое зеркальце, делано кокетливо заметила Маша.

– Вот именно. Да еще с почти готовым наследником!

– Маш, а Маш, а ты не врешь? – тихо спросили из угла.

– Нет, подруженьки, не вру! Не вру я-а-а, не вру-у-у! – радостно запела Маша. – Завтра принесет бумаги из загса – и стану я старшим сержантом Громовой.

– Счастливая!

– Очень счастливая! – не унималась Маша. – Жуть какая счастливая!

– А как со свадьбой?

– Не знаю. Не спросила.

– Ну ты даешь! О самом главном – и не спросила. Надо же платье, фату, туфельки, чулоч… Хотя какие там туфельки, у тебя же нога в гипсе!

– Черт с ним, с гипсом! Натянем чулок сверху, – предложил кто-то

– Нет, гипс пусть будет гипсом. А один чулок все-таки нужен.

– Правильно. И туфельки!

– И платье.

– И фату, – летели одно за другим предложения.

Через полчаса Машины подруги взбудоражили весь госпиталь. Одни прикидывали фасон платья, другие – меню свадебного стола, третьи – во что бы одеться самим. Кто-то из медсестер притащил из дома швейную машинку, кто-то когда-то неплохо портняжил – и завертелась карусель. К утру свадебное платье было готово, его соорудили из тюлевых занавесок, а пышную нижнюю юбку – из белоснежной простыни с несмываемым штампом РККА.

Нашлись телесного цвета чулочки, нашлись белые лодочки, нашлись даже кольца, но на принесшую их пожилую нянечку цыкнули: здесь, мол, не церковь, а советское лечебное учреждение. А какую сделали невесте прическу! Какой маникюр! Как умело закамуфлировали живот!

Маша послушно подставляла руки, ноги, что-то снимала, надевала, снова снимала… Подруги без конца ссорились, мирились, опять ссорились. Причины были более чем серьезные: длина платья, количество оборок, ширина рукавов и прочая, забытая за годы войны ерунда.

А потом пришли механики-водители из мужского отделения и, скептически покачав головой, забрали коляску. Часа через два они превратили ее в такой роскошный экипаж, что он бесшумно катился не то что от прикосновения, а от одного дуновения.

Ровно в двенадцать Маша была готова. Она не дыша сидела в сияющей лаком карете, а… увозить ее никто не собирался. Виктор задерживался. Чинно сидели и не менее чинно лежали ее подруги. На длинном столе, накрытом в конференц-зале, стыли неведомо где добытые жареные цыплята, отпотевали бутылки «Московской» и вишнево-красного кагора. А жениха все не было…

У Маши начало подрагивать губы. Томились лежачие и сидячие, нервно прогуливались по коридору ходячие. И вдруг к подъезду подлетели два «студебеккера»! Из одного, сверкая трубами, выпрыгнул оркестр. Из другого – посыпались сияющие золотом погон и орденов офицеры. Вышли и какие-то солидные люди в гражданском. Кто-то нес ящики с провизией, кто-то охапки цветов, кто-то бережно прижимал к груди батареи бутылок. Оркестр тут же грянул «Катюшу»! Офицеры построились в две шеренги, выхватили сверкнувшие молнией шашки, скрестили их над ведущей к ступенькам дорожкой, крикнули «Ура!» – и смущенно-радостный Виктор, то печатая шаг, то сбиваясь на гражданский, двинулся к двери, на которой белела витиеватая надпись: «Добро пожаловать, жених!» Кто-то успел губной помадой к последнему слову дорисовать озорное «и».

На площадке второго этажа процессию встретил полноватый полковник в парадной форме и при всех орденах. Это был профессор Дроздов, недавно назначенный главным врачом госпиталя.

Едва заметное движение бровью трубача – и оркестр, оборвав мелодию на верхней ноте, умолк. Из-за спины Виктора выступили немолодой майор в форме кавалериста и красавец грузин в морском кителе. Кавалерист распушил усы, поправил переброшенной через плечо вышитый рушник и громоподобным голосом спросил:

– А туда ли мы попали? В этом ли курене красавица живет?

– Может, не в той гавани братва якорь бросила? – подхватил моряк. – Не на ту вершину сел орел?

Машу пока прятали за занавеской, и она сквозь щелку разглядывала бледного от волнения орла и его новых друзей, с которыми он, видно, получал Золотую Звезду.