Сергей Михеенков - Заградотряд

– Вот тут, видать, и остановимся на постой, ребята, – невесело сказал Отяпов, оглядывая окрестность.

А окрестность и вправду была безрадостной.

Линия окопов тянулась по опушке реденького леса, иногда по чистому пространству среди одиноких кустов ивняка. Позади, судя по чёрным шишкам куги и зарослям камыша, болото. Там чернели свежие полыньи от разорвавшихся снарядов. Полыньи были разного размера.

Не доходя до линии окопов, спустились в глубокий ход сообщения. Приказали нагнуть головы. Нагнули. Пошли на полусогнутых. Кому охота снайперу под пулю голову подставлять.

Отделению Отяпова достались тридцать метров неглубокой траншеи со снежным бруствером. Кое-где, где были устроены стрелковые ячейки, снег облит рыжеватой водой и заморожен. Под ногами зыбало и чавкало – болотина, копать глубже нельзя.

– Вот, командор, и попали мы, – сказал Лапин и начал по-хозяйски устраиваться в ячейке.

Лапин ещё в лесу наломал сосновых веток и нёс их под мышкой. Теперь старательно укладывал их под ногами. Кто-то над ним пошутил:

– Ты, Лапин, уж больно стараешься. Баба так постелю не стелит.

В ответ Лапин только усмехнулся. На вид ему было лет тридцать. Сухощавый, живой, как подросток. На тыльных сторонах ладоней густые аляповатые татуировки: на одной восходящее или заходящее солнце с надписью «Север», на другой череп с серпом и молотом на лбу и надписью «Печора». «Видать, парень бывалый», – поглядывая на своё пополнение, примечал Отяпов. Ну, ничего, тут нам не гладью вышивать. Бойцы Лапина сразу прозвали – Расписной. Тот не обиделся.

Ячейка, которую занял Отяпов, пахла мочой и болотиной. Под ногами валялся кусок кровавого бинта. Вмёрзший еловый лапник дышал и сипел. Иногда казалось, что стоишь на кочке среди болота и вот-вот ухнешь в прорву. Но это – когда задрёмывал. А так ничего, можно было терпеть.

Пришёл взводный и приказал выделить троих человек для строительства землянки.

Отяпов тут же занарядил троих калужан, старшим назначил Лапина.

– Ладно, мне не западло, – согласился тот. – Для разнообразия жизни, так сказать. А где будем эту самую блатхату созидать? Да, командор, и вот ещё что: на круг всё же работать будем, доппаёк не предусмотрен?

Отяпов вытащил из кармана сухарь и сунул Лапину. Но тот отвёл его руку, засмеялся и пошёл по ходу сообщения за взводным.

Непростой ему попался человек, этот Расписной Лапин. Взводный приказал присматривать за ним особо: мол, бывшие уголовники перебегают на ту сторону, чуть что – руки вверх… Вот не было заботы Отяпову, когда простым бойцом был, так на ж тебе – «секельки» в петлицы и ответственность за целое отделение. Смотри за ними, обучай владеть оружием, приглядывай, чтобы самострел не сделали. Морока…

К ночи землянка была готова. Взвод потянулся на отдых. В окопах остались только наблюдатели и дежурные при пулемёте.

Гридников со своими калужанами отрыл ещё один окоп – в зарослях кустарника, во впадине, где начиналась лощина, уходящая в сторону леса. Лощина та шла немного наискось, так что, в случае необходимости, он со своим расчётом мог свободно, не обнаруживая свой маневр, перетаскивать пулемёт левее и прикрывать стык с соседним взводом. Там же окопались бронебойщики, оба расчёта.

Когда отделение ушло в землянку, Отяпов пошёл по ходу сообщения, чтобы ещё раз убедиться, что всё ладно.

Уже смеркалось. Левее, примерно в километре, гремело и перекатывалось эхом в глубину леса и по всему болоту. Там, видать, либо наши наступали, либо контратаковали немцы.

Прошел мимо наблюдателя. Тот стоял, привалившись плечом к столбу, и жевал сухарь.

– Что, Никитин, сладок сухарь?

– Ещё как, Нил Власыч.

Все его так звали – Нил Власыч. Какой он им «товарищ ефрейтор»? Ефрейтор… И слово-то какое-то не наше, не русское, а больше германское…

– Всё тихо?

– Тихо.

– Затвор-то не примёрз?

– Да нет.

– Дай-ка посмотрю. – И Отяпов отвёл затвор винтовки Никитина. Винтовка неновая, уже, видать, побывала в бою. Патрон был в патроннике, и Отяпов, убедившись в готовности бойца и его винтовки к самым решительным действиям, осторожно толкнул боеприпас на место. Затвор ходил мягко. Смазку Никитин, как он им приказал ещё в эшелоне, протёр насухо. Калужане оказались людьми покладистыми и в военном деле сноровистыми. Не хуже тульских. Но те, пожалуй что, победовей.

– Смотри вон за тем склоном. Там у них окопы. Совсем близко.

– Да я уже понял. Мелькали там, котелками гремели. Сейчас затихли.