Сергей Михеенков - Заградотряд

Шли около часа. Свернули в лес. Затихли. Ездовые соскочили с саней, гладили заиндевелые морды лошадей, чтобы те не заржали и не выдали отряд.

Деревня рядом. В ней тихо. Может, ушли? Германец, он хоть и смел, и хороший вояка, а всё одно умереть от пули боится. А тут на него такая силища прёт.

Вернулась разведка. «Нет, не ушёл. Придётся атаковать».

Старший лейтенант задумался. Позвал артиллерийского лейтенанта. Начали совещаться. Отяпова тоже к себе позвали. Он всё время молчал, вопросов не задавал, чтобы не досаждать командирам решать самое главное.

Распрягли коней. Вывернули оглобли, чтобы не мешали в лесу. Сани с «сорокапяткой» потащили к опушке.

Вон она, зенитка, спаренные стволы торчат над снежным валом. Там же, над валом, виднеется фигура часового. Немец закутан в какое-то пёстрое тряпьё. Видать, совсем замёрз, бедолага. Ветер тянет от деревни. Значит, немецкий часовой их не слышит. Старший лейтенант команды отдаёт шёпотом.

Самая непростая задача, как всегда, у пехоты: как только отстреляется расчёт «сорокапятки», атаковать юго-западную окраину и захватить три крайних дома.

Лыжники уходят раньше. Они войдут в деревню с северо-востока и перекроют дорогу на восток одновременно с атакой отделения Отяпова и сапёрной группы.

Вначале всё шло удачно. Артиллеристы отстрелялись точно. Сразу подавили зенитную установку. Отяпов поднял своих. Добежали до первой хаты. И тут ударил пулемёт. Он бил откуда-то из глубины проулка, из метели. Упало несколько человек. Захрипел Ванников, загребая под себя снег. Отяпов ухватил его за ремень и оттащил за кладушку дров. Залегли. Пулемёт не умолкал. И Отяпов сразу забеспокоился о тех, кто остался лежать на снегу, в проулке, под огнём.

– Нил Власыч, я заметил, откуда он стреляет. – Гусёк дрожащей рукой очищал от налипшего снега свой ППШ. Протёр, проверил диск и вытащил из кармана полушубка гранату, зачем-то подышал на неё.

«Нервничает», – понял Отяпов.

– Давай, Гусёк. Правее обходи. Вдоль сараев.

Гусёк исчез в проулке. Метель поглотила его мгновенно.

Отяпов полез в карман Ванникова, чтобы найти его медицинский пакет. Но вдруг понял, что тот уже не дышит. В Калугу шёл… Домой. Надеялся своих повидать. Повидал…

В глубине проулка лопнула граната, потом другая. Немного погодя вернулся Гусёк. Он тащил пулемёт. Тянулась по снегу лента с длинными, как карандаши, патронами. Дырчатый кожух с шипением дымился, издавая приятный металлический запах.

– Вот, Нил Власыч, трофей прихватил.

– Ванников помер, – ответил Отяпов.

– Что, наповал?

– Наповал. Вот тебе и Калуга…

Вскоре пришли лыжники. А за ними – связной из штаба батальона с приказом: атака деревни отменяется, срочно возвращаться назад.

Отяпов с Гуськом вытащили тела убитых к дороге. Оружие забрали с собой. Раненых увезла Лидка. Хоронить своих товарищей им было некогда. Местные похоронят. Хотя местных никого не видать. Ни души. Должно быть, все ушли в лес. Или немцы угнали.

Оказывается, батальонная колонна меняла маршрут движения. Деревня им теперь была не нужна, её они обходили стороной. Видимо, разведка нашла другую дорогу, более пригодную.

В Калугу Отяпов не попал. Полк обошёл город с северо-запада. Шли маршем, без остановок и боёв. Всё уже было сделано. Вдоль дорог стояли уткнувшиеся в кюветы громоздкие немецкие грузовики и наши ЗиСы и полуторки с выгоревшими кабинами и обгоревшими, будто обглоданными каким-то неимоверным и жадным зверем скатами.

– Хороший город, – сказал Курносов. – Я до войны тут бывал.

– Пожгли сильно. – Отяпов смотрел на дымчатую кромку горизонта, которую обрамляли плотно наставленные дома незнакомого города, той самой Калуги, о которой столько говорили все эти дни и откуда родом был Ванников.

– Да, пожарищем пахнет.

Вскоре повернули левее и вышли к крайним домам. Домишки здесь стояли так себе, не лучше, чем у них, в Отяпах. Правда, все крашеные в голубой или в зелёный цвет. И наличники резные, в затейливых узорах. Такого художества у них в деревнях не водилось.

Отяпов шёл и любовался наличниками. Каждый следующий дом был украшен узором, который совершенно отличался от предыдущего. «Мудрёный, видать, тут народ живёт, – подумал Отяпов, – завистливый. Вон как своё от соседского отгораживает. Вот такой и Ванников был, царствие ему небесное. Не дошёл до своего дома. Тоже, должно быть, с узорами да затейством… Дети сиротами остались».