Йоханнес Зиммель - И даже когда я смеюсь, я должен плакать…

— Суббота для человека, а не человек для субботы, — говорит раввин. Эти ветхозаветные слова здесь уместны.

— Родители Ильи выразили пожелание, чтобы все трое были похоронены вместе, — говорит диктор телевидения во время трансляции траурной церемонии.

Через несколько дней корреспондент Моника Кемен берет интервью у родителей Ильи. Он был аполитичным мальчиком, говорит мать, пока не прочел «Архипелаг Гулаг». После этого все переменилось. Илья, чувствительный юноша, всегда готовый помочь другому, не мог больше выносить несправедливости. В ту ночь он, невзирая на запреты, в половине одиннадцатого ушел из дома, рассказывает мать. Немного погулять, сказал он…

Вот как это происходит в жизни. Сначала большие надежды, затем их становится все меньше и меньше, пока, наконец, не остается ничего. Что изменилось в деревне? Бюст Ленина на центральной площади Димитровки подростки под ликующие клики сняли с постамента и выбросили на свалку. Сгнивший барак Дома культуры с советским флагом сожгли. Над входом в сельсовет висит теперь флаг России. Бывшего председателя сельсовета Котикова поставили заведовать службой информации для безработных. Толстяк остался благодарен за это.

Все снова трудятся в колхозе, в котором работать стало совсем невозможно, потому что вечно не хватает то одних, то других запчастей, бензина, смазочных материалов, удобрений, кормов для животных.

Ирина становится молчаливее. Вечерами, после работы, они с Мишей гуляют, и Ирина делится с ним впечатлениями от «Макбета» Шекспира, которого она сейчас читает. Особенно на нее произвела впечатление фраза, сказанная Банко ведьмам:

Никто не может провидеть сев времен, Ирина знает это. И это делает ее такой печальной.

Неясно, что будет теперь, после этих героических и трагических дней? Что станет с гласностью и перестройкой? Что станет с Горбачевым?

— Да, — говорит Ирина, — я тоже думаю о яде во всех нас, яде рабства и преступлений. Неужели мы еще не все пережили? Что нам предстоит еще пережить, Миша? Ельцин, конечно, был смелым, и не только тогда, когда забирался на танк. Мы благодарны ему за то, что хунта не победила. Разумеется, Ельцин вел себя героически. Но что он будет делать теперь, Миша, когда нужно не подвиги совершать, а дело делать?

Известно, что произошло потом. После своего возвращения Горбачев практически сразу же был отстранен от власти. Он выступил за «основательную чистку» коммунистической партии. Уже 23 августа он подвергся со стороны российских депутатов нападкам относительно его роли до и во время государственного переворота, и Ельцин отозвался о нем перед тележурналистами всего мира самым бесцеремонным и унизительным образом. Несмотря на протест Горбачева, к восторгу большинства депутатов Ельцин запрещает деятельность коммунистической партии в Российской Федерации.

Со своей стороны, Горбачев на следующий день отказывается от поста генерального секретаря ЦК КПСС. Он запрещает парторганизации в армии, службе безопасности и милиции и объявляет о самороспуске Центрального Комитета. Собственность партии национализируется. Республики Эстония, Латвия и Литва получают независимость быстрее, чем они могли об этом мечтать. 29 августа Верховный Совет СССР запрещает, вплоть до особого распоряжения, деятельность КПСС по всей стране. Еще раньше было отвергнуто предложение Горбачева о заключении нового договора между республиками. Попытка сохранить государственное единство, таким образом, провалилась. Коль вы способны сев времен провидеть…

Ирина часто плачет, сидя перед телевизором и переживая за Горбачева, которого унизительно отстраняют от власти.

Отец говорит:

— Теперь еще много чего произойдет…

Мать говорит:

— Бог поможет.

Но Бог не помогает этим людям.

Народу этой огромной страны становится жить все хуже и хуже. Жизнь превращается в безумие, часто думает Миша в эти недели, — перевороты, войны, голод, нищета, экологические катастрофы сыплются, как из ящика Пандоры. Однако, замечает Миша, Ирина и он за эти месяцы стали намного ближе друг другу в общей растерянности и беспомощности. Может быть, размышляет Миша, это будет любовью. Конечно, он все это время бесчисленное множество раз загадывал по своему обыкновению «если — то», и в большинстве случаев удачно.