Маргарет Этвуд - Ведьмино отродье

– Маэстро, – говорит она Феликсу. Потом кланяется залу. Аплодисменты гремят оглушительно, насколько это вообще возможно при таком небольшом количестве зрителей.

– Спасибо всем от команды Миранды и трех богинь, – говорит Анна-Мария и делает реверанс. У нее даже не сбилось дыхание, хотя на лбу блестят бисеринки пота. Она садится за парту и надевает рубашку.

– Да, – задумчиво говорит Феликс. – Очень оригинальная трактовка. Думаю, мы сделаем перерыв.

Купленный Феликсом кофе элитного сорта заварен и разлит по бумажным стаканчикам. Анна-Мария раздает печенье. К счастью, печенья хватает на всех.

– Чумовое печенье, – говорит Костыль.

– Чудовищно чумовое печенье, чтоб меня жабы заели, – говорит Змеиный Глаз.

– Жалко, оно без гашиша, – говорит 8Рукк. Раздаются смешки.

– Виртуозное выступление, – говорит Феликс Анне-Марии. – Но я не уверен, что у богинь было бы столько силы. Это просто видения, вызванные Ариэлем. Не настоящие богини.

– Теперь настоящие, – говорит Анна-Мария.

Феликс смотрит на часы.

– Так, давайте продолжим, – говорит он. – У нас еще два доклада. – Пустые бумажные чашки отправляются в мусорную корзину. Печенье съедено подчистую. – Гнутый Грифель, прошу к доске.

– Боюсь, мое выступление покажется пресным и скучным, – говорит Гнутый Грифель. – После Анны-Марии. Танцор из меня никудышный.

Никто с ним не спорит. Никто не смеется. Он выходит к доске бодрым шагом.

– Во-первых, благодарю за предоставленную мне возможность принять участие в замечательной постановке, – начинает он. – Это было весьма поучительно: сыграть роль достойного Гонзало – человека, во многом недооцененного, как это часто бывает с положительными героями, – и поучаствовать в… э… инновационном проекте интерактивного театра, к которому вы, мистер Герц, приобщили весь наш коллектив на этой неделе. Результат превзошел все ожидания. Я надеюсь, важные персоны, сыгравшие свои роли невольным экспромтом, также кое-чему научились и пересмотрели свое отношение к некоторым вопросам. – Он издает тихий смешок.

– Точно, – говорит Костыль. – Мы преподали им хороший урок!

Гнутый Грифель лучезарно ему улыбается и продолжает:

– Этот доклад подготовлен командой Гонзало. В пьесе у Гонзало нет единомышленников и союзников, за исключением Ариэля, который предотвращает его убийство, и Просперо, который прячется за кулисами. Однако Полковник Гибель, Тефтель и Бублик оказали мне честь и помогли в подготовке доклада. – Он улыбается товарищам по команде, как добрый дядюшка – любимым племянникам.

– Доклад: Жизнь Гонзало по окончании действия пьесы. Подготовлен командой Гонзало.

Всех действующих лиц «Бури» можно разделить на оптимистов и пессимистов. Оптимисты, как правило, положительные персонажи, пессимисты, наоборот, отрицательные. Таким образом, Ариэль, Миранда и Фердинанд – оптимисты; Алонзо, Антонио и Себастьян – пессимисты. Стефано, Тринкуло и Калибан колеблются туда-сюда. Они мечтают о лучшем будущем для себя и в то же время готовы убивать других и/или забирать их в рабство.

Гонзало настолько положительный персонаж, что удивительно, как он вообще удержался на должности советника при дворе короля Алонзо, где столько циников, приспособленцев и беспринципных карьеристов. Сам факт, что он удержался на этой должности, дает основания предположить, что Алонзо был искренен в своем раскаянии, что его сожаления о содеянном – не пустые слова, и что Фердинанд и Миранда благополучно прибудут в Неаполь и заключат брак при поддержке Алонзо. Да, Алонзо, по сути, санкционировал изгнание Просперо, но если бы в нем изначально не было никаких добрых качеств, он бы никогда не назначил Гонзало своим советником.

Но Гонзало не располагает большими возможностями. На самом деле он ни над чем не властен. Исключая Просперо, никто из положительных персонажей: Миранда, Фердинанд, Ариэль, Гонзало, – не обладает реальной властью. Да и власть Просперо вряд ли может считаться обычной. Как говорит Калибан, без магических книг он глуп и бессилен.

Неужели предельная доброта всегда остается слабой? Получается, человек может быть добрым только в отсутствие власти? «Буря» ставит перед нами эти вопросы. Конечно, есть и другая сила. Сила добра, которое сопротивляется злу; сила, которую хорошо понимали зрители Шекспира. Однако в «Буре» о ней почти ничего не говорится. Гонзало попросту не подвергается искушению. Ему не приходится противодействовать грешным соблазнам, потому что его никто не соблазняет.