Роман Коробенков - Розовый дельфин (сборник)

Алиса была в купальнике в серую полоску, символизирующую тюремную робу, та же расцветка была на моих трусах, ткани в этих предметах использовалось немного. В них рекомендовалось встречать рассвет. Нас позабавило это в магазине – мы столкнулись у прилавка после работы, когда сняли браслеты, охранявшие нас друг от друга. Теперь мы опять попали в своеобразный фокус рассветной идеи, иногда переглядываясь, улыбаясь и действительно напоминая сбежавших к морю заключенных.

Кроме полотенец имелись две книги о разном, кокосовое масло для загара, сицилийское вино и березовый сок. Вино пока скучало в песке, мы пили сок, что легкостью своей содействовал поразительной неге голов и романтичности картинки.

С ним и через него все виделось очень и очень прозрачно.

Не было ни ветра, ни прочих крайностей, клокочущее безмолвие заполнило все щели и впадины приятной видимости, в его розовом масле все грезилось совершенным.

– Правда, – подтвердил я. – Может, натереть тебя маслом?

– Мне кажется, – ответила Алиса, щурясь и закидывая голову, – еще рано… солнца мало еще… оно только претерпевает рождение… хотя… наверное, это будет приятно, а рассвет подожжет мою кожу глянцевым огнем… Но вначале давай попробуем вино. Какая это была хорошая идея – пойти сюда!

Я занялся бутылкой, непринужденными движениями откупорив пробку, и ювелирным кивком зеленого тела одинаково наполнил наши бокалы, прятавшиеся в бумажном пакете.

– За роскошь мгновения, – мигом придумал я тост, с обожанием разглядывая Алису от мерцающих глаз до розовых пят. – А кто-то хотел банально спать… – Бокалы дружелюбно соприкоснулись, почти не оставив звука.

Было примерно шесть утра, дышалось полной грудью, мир был исполнен теплой истомы.

У нас в ногах прижалась крепко к песку безмолвная и серьезная шахматная доска, фигуры на ней разминались каждая на своей изначальной клетке.

Мы выпили по бархатному глотку, после чего Алиса произнесла:

– е2-е4.

В цвете агрессивного апельсина, которым воспользовалось утро, игра выглядела очень важной, хотя никто из нас не боялся проиграть.

– е7-е5, – лениво протянул я печальную маленькую пешку глянцевому квадрату иного местожительства.

Алиса задумалась, потягивая вино и отвернувшись от шахмат.

– Мне сегодня позвонил старый друг, – мечтательно утопая взглядом в рассвете, сказал я. – Он задал интересный вопрос… – Я выдержал паузу, продолжая купаться в свете, одновременно раскаленном и холодном.

– Какой же… – будто и не спросила Алиса, медленно моргая в том же нигде. Пауза ее родилась короткой, но внимательной, а белый конь в тот момент вкрадчиво перебрался с g1 на f3.

– Он рассказал о девушке, – отозвался я тоже спустя паузу, недлинную, но щекотную, – с которой недавно познакомился. Он спросил, стоит ли ему расслабиться и опять отдаться течению чувств. Он боялся, так как недавно закончил сложные отношения, которые выросли в большое дерево из маленького ростка. Он мучился тогда, он страдал, он с трудом накрыл плитой иных событий одержимость…

– Одержимость… – повторила с той же интонацией Алиса, теперь зачарованно вглядываясь в меня.

Она полулежала, и рассвет, брызжа солнцем, оттенял ее лицо, не позволяя мне разглядеть его как можно внимательнее.

– Одержимость другим человеком… – подтвердил я, дотрагиваясь своим бокалом до нее почти неслышно, но в кромешной тишине скромный звук показался насыщенным и ярким. – b8! – Черный конь воинственно скакнул вперед, защищая кроткую пешку е 5.

– И что ты посоветовал? – заглянула Алиса мне в самую душу основательным взглядом.

– Посоветовал облить себя бензином и поджечь, – с расстановкой дал определение я. – И гореть долго и яростно… и сгореть дотла… – Улыбка моя, наверное, была страшноватой. – Сказал, что не надо бояться. Лучше сгореть за несколько дней, чем тлеть целую жизнь.

– Еще месяц назад ты так не думал, – заметила Алиса, тонкими пальцами утянув мраморного слона с f1 на с4.

– Он тоже так сказал.

– И ты так говорил.

– Именно, – согласился я, перебрасывая десант в виде черного слона с f8 на с5. – Но сейчас… Я давно не любил, давно не привязывался. Я хочу утонуть, хочу разбиться на осколки. Или в щепу… Иначе все слишком пресно. Хочу… Сгореть дотла… – В тот же момент белые произвели рокировку.

– Не нужно, – очень ласково улыбнулась Алиса и поднялась на ноги. – Нужно остудить тебя, а то и в самом деле сгоришь. – Она потянула меня в сторону водной глади, все еще подкрашенной огнем, но уже дружелюбной.