Анна Эрде - Дом на улице Гоголя

Рванул на улицу Гоголя — бегом по спящему городу, не остановился ни разу, дыхания хватило — ноги сами несли.

Странно так: чужой человек в доме. Руку подал, представился: Владимир Батурлин. Сергей вспомнил: это граф, который Наташу в Париже про изумруды выспрашивал. Вот почему его Наташины драгоценности интересовали! Кто бы сомневался.

Увидел: она, как на четвёртом курсе, когда Дунаев обхаживал, глазищами зелёными сверкает. Что же это такое? Почему для него так не светилась? А рядом — нестерпимо! — жених. Осанистый, сам себе памятник. Сергею мягко так: «Знаю, ваши друзья попали в беду. Я на какое-то время ещё задержусь в Москве — формальности, визы, ну вы понимаете. Вот телефон, звоните, разумеется, с уличного телефона, сделаю всё, что в моих силах». Благородный.

Хотел выбросить листок с номером, хорошо, что не успел — пригодился телефончик-то жениховский, ох как пригодился. Тогда такая каша заварилась!

Валентин Горшков, бывший Герин одноклассник, а теперь не понятно кто, только ясно: что-то такое, связанное с силовыми структурами, когда с ним созвонились, посоветовал Мунцам быстренько собирать документы на выезд в Германию. Обещал ускорить процесс, сказал: «Пусть пока Герка с Юлей затаятся где-нибудь». Слово какое-то чудное: «затаятся».

Уже на следующий день выяснилось: Геру объявили в розыск, он числился подозреваемым в убийстве митяевского учителя физики. Задним числом стало ясно, что Валино предложение легально уехать в Германию, которое всех привело в замешательство — как это, вот так взять и уехать? — было бы самым лёгким и безболезненным решением. А теперь его нет.

Герман ещё раз позвонил Горшкову, услышал: «Плохи дела, старичок. Чтобы с тебя сняли все подозрения, понадобится немалое время. Там кто-то сорок третьим размером наследил поверх твоего сорок пятого, и таксист возил туда ночью парня. Примет хоть ложкой ешь, и с тобой ничего общего. По всему, не тебя должны бы ловить, но твою кандидатуру усиленно подсовывают. Искать тебя будут, несмотря на то, что следователю ясно, что кто-то с ним играет в кошки-мышки. Толковый следователь. И Юлю ищут — кто-то невидимый продавливает версию, что её ты тоже убил. На почве ревности. Как я понял, ищут её труп. Им нужен её труп, старичок. Драпать вам надо. Далеко. За границу. Под чужими документами. Мы поможем. — А потом, как бы между прочим: — Что там Юля накопала — раз уж они так всерьёз взялись?»

И начался торг. Нет, конечно, не напрямую, а по сути — торг. Гера — Горшкову: «Твои друзья очень удивятся, если узнают принцип, по которому Прошкин отбирал своих «потеряшек памяти». Так удивятся, что даже не сразу поверят. Юля как узнала? Подслушала один интересный разговор в клинике. А потом уж ей покойный Пастухов развернул ситуацию. Да, скорее всего, его убили не только для того, чтобы меня подставить. Много лишнего он знал. Старик-то непростой был. Так, говоришь, помогут моей семье выехать за границу? Какие у меня доказательства? Дневник Пастухова устроит? Там о прошкинских делишках немало понаписано. Каким образом ко мне попал дневник? Это совсем не то, о чём ты сейчас подумал. Нет, не подумал? Ну, и ладушки. Был бы жив Пастухов, мы справились бы без твоей помощи. Я же сказал, что он непростой старик был. А теперь, Валюха, нам с Юлькой без тебя не обойтись. Выручай, брат».

Закончилось тем, что объявили цену — не в информации, в рублях. Информацию Герман к тому времени уже передал. Вывезут по дипломатическим каналам, комар носа не подточит. «Я не могу напрягать серьёзных людей задаром. Себе ни копейки не беру. Веришь, старичок?»

Гера верил. И правильно делал — Горшков говорил правду. Но таких денег у Германа не было. Лежало что-то в сберкассе, но, во-первых, этого всё равно меньше чем недостаточно, а во-вторых, до денег не добраться. Ясное дело, что на кнопку под столом тут же надавят — из сберкассы под белы руки Геру в кабинет к милицейскому следователю. И тогда бы уж Прошкин: «Как же вы так, голубчик? Нехорошо, ох, как нехорошо! И где же теперь ваша очаровательная супруга?»

Если бы не двое детей, сумма могла бы существенно уменьшиться. Настолько существенно, что денег, обналиченных Сергеем при спешной ликвидации предприятия, могло хватить.

Вот тут-то и пригодился жениховский телефон: «Я постараюсь вывести детей во Францию по своим каналам — якобы для оказания благотворительной медицинской помощи. И передайте вашему другу, Сергей, что во Франции, если его семья надумает там обосноваться, я на первых порах поддержу, помогу с видом на жительство». Жених постарался, детей вывез, денег Сергеевых на организацию выезда Юли и Германа хватило.