Анна Эрде - Железная дорога

Кроме того, первого, раза, когда я от Москвы доехала аж до Кирова, больше мне в поездах дальнего следования везло не слишком. Больше двух станций в них проехать не удавалось, а, бывало, что и после первого же перегона ссаживали. Но сделать попытку увернуться от проводников и доехать до самого Новосибирска всё-таки стоило: родной город, чем ближе я к нему подбиралась, манил всё сильнее. Я пробежала вагон, тоже оказавшийся плацкартным, перескочила в следующий, купейный, и с разбегу налетела на дедушку-проводника.

— Куда это мы так спешим? — Спросил дедушка ласково, и затащил меня за руку в проводницкий отсек. Там он продолжил расспросы, посматривая на меня с добродушной усмешкой.

Однажды я уже видела такую улыбочку, такие же истекающие лаской глаза. Точно так же вначале смотрел Страшный, это ещё до того, как он завёл меня в безлюдное место, загромождённое шпалами, досками, грудами кирпичей и ещё всякой всячиной. Там его ласковость внезапно сменилась нервным, пугающим напором; говорить со мной он начал грубо, властно, подавляюще. Какой-то шум спугнул Страшного, он пошёл узнать, в чём дело. Отошёл он совсем недалеко, но возникшей паузы мне хватило, чтобы очнуться от ужаса. По-обезьяньи вскарабкавшись на гору из шпал, я опрометью, с отчаянной храбростью перепрыгивая со штабеля на штабель, кинулась бежать из ловушки, в которую обещанием вкусной еды меня заманил Страшный. Но отделаться лёгким испугом не удалось. День, ночь и ещё день я не могла ни уехать, ни прилечь — Страшный не уставал преследовать меня, и однажды я всё-таки угодила ему в лапы.

Ещё бы мне не испытывать недоверия к мужчинам, о чём с такой противной полуулыбочкой заявил Зубр.

Чем ласковей говорил дедушка-проводник, тем сильнее меня охватывал страх. В конце концов, я не выдержала. Не сумев закричать, а тихонько повизгивая: «Помогите!», принялась колотить кулаками по стене. На мой стук из соседнего купе прибежала заспанная девушка, как выяснилось позже, сменщица дедушки. Одета она была не так, как остальные проводники, на грудном кармане её куртки защитного цвета ярко выделялась нашивка «Студенческий отряд»

Выслушав мои несвязные жалобы и короткий отчёт дедушки: «Потеряшка. Надо будет пристроить в Чулыме», девушка принялась меня успокаивать:

— Алексей Кузьмич не хотел тебя обидеть. Он, знаешь, какой добрый.

— Испугал её кто-то шибко, вот она теперь и не верит людям. — Прокомментировал дедушка моё дикое поведение.

Горка шоколадных конфет, выложенная передо мной, вполне успокоила, горячий чай довершил дело. Я размякла, почувствовала доверие к этим двоим, поэтому решение Алексея Кузьмича вывести меня из вагона на станции Чулымская стало полной неожиданностью. Но ещё более неприятный сюрприз поджидал на платформе: добренький дедушка сдал меня с рук на руки милиционеру.

Я была в отчаянии: ведь почти уже добралась, и вот, на самом подъезде к Новосибирску влипла по-крупному. Неужели случилось самое страшное — «они» уже дознались про штормовку?!

Там, куда, не обращая внимания на мой скулёж: «Дяденька, отпустите! Что я такого сделала? Отпустите, дяденька», меня привёл милиционер, не случилось ничего из того, чем пугал Злой Дядя Лёня. Меня вымыли, одели в некрасивую, но чистую казённую одежду, покормили, а потом стали задавать совершенно пустяковые вопросы: кто я, где живут мои родители, откуда и куда направляюсь. Женщина, которая расспрашивала меня, выглядела добродушной, про украденную куртку разговора не заводила. Я успокоилась, и тут же стало трудно отвечать на вопросы: внезапно захотела спать, и так сильно, что едва не сваливалась пару раз со стула.

Меня отвели в помещение, где стояли две настоящие кровати с настоящими постельными принадлежностями. Одна из кроватей оказалась в моём полном распоряжении. «Эх, если бы с самого начала знать, что в милиции будет так классно... » — думала я, засыпая. Потом меня разбудили, снова покормили и произнесли невероятные слова, от которых в голове тоненько зазвенели колокольчики: «Скоро за тобой приедет отец».

В ожидании приезда родителя меня отвели в комнату, где стоял небольшой аквариум, на который было разрешено посмотреть. У нас дома, не взирая на мои бесчисленные просьбы, никогда не было рыбок, и это меня крайне огорчало. «Вот вырасту, первым делом заведу себе аквариум. Какая же это прекрасная вещь! » — Думала я, любуясь милицейскими рыбками, когда открылась дверь, и на пороге появился багровый от ярости отец.