В. Строгальщиков - Слой-2

«Мерседес» стоял возле крыльца Дома Советов, не прямо у лестницы, а чуть сбоку – знали своё место, сволочи, знали всё-таки, – и Лузгин сбежал вниз, как Гамлет по ступенькам Эльсинора.

– Ну вот видите, – сказал Андрей, разворачивая газету. – Однако вы человек с юмором, Владимир Васильевич. – Белобрысый подергал завязки банта, а Степан на переднем сиденье подмигнул ему через плечо:

– Молодец, Васильич. Я в тебя верил.

– Вот так же завтра, – удовлетворенно сказал белобрысый, – и никаких проблем.

– Послушай, Андрей. – Лузгин положил ладонь на запястье белобрысому. – Вы пролетели на двести. Стольник я возместил. Вы же поняли, что Толик кинул нас всех, я у него никаких денег не брал, это ясно и ежу. Будет честно, если риск – пополам. Я вам больше ничего не должен, договорились?

Андрей покачал головой.

– Я таких вопросов не решаю.

– А кто решает? Давайте я встречусь...

– Не суетись, Васильич, – сказал Степан. – Это дохлый номер. Деньги завтра отдашь без вопросов. Одно тебе скажу: мы этого гада всё равно найдем. Он вылезет, никуда не денется. На семье заловим или еще на чём. Я тебе клянусь: сколько выбьем из него – твою долю возвернем.

– Он прав, – сказал Андрей, бросая деньги к заднему стеклу автомобиля. – Никуда не денется паршивый Анатолий, все его документы у нас: и простой паспорт, и заграничный, и водительские права. Менты за процент его из-под земли выроют, голубчика.

– Мужики, – еще раз попытался достучаться Лузгин, - это последние, больше взять негде, честное слово. Я и эти-то ... грубо говоря...

– Эх Васильич! – весело сказал Степан. – Утро вечера мудренее! Нашел же эти? Нашел! А плакался, что не найдешь. Тебе же в любом банке кредит дадут и еще спасибо скажут за автограф! Ну не кисни, мужик, не будь бабой...

– Вас домой? – спросил белобрысый.

– Спасибо, я прогуляюсь... Сволочи вы, парни, вы же меня закопали живьем.

– Ты, бля, Васильич, не знаешь еще, как закапывают. Хвалил бы боженьку, что у тебя детей нет, одна жена...

– А ты как предпочитаешь действовать, Степан, – ножом или пулей в затылок? – На Лузгина накатывалась хмельная ярость, хотелось драться, грызть зубами крепкий Степанов загривок.

– Не говорите ерунды, – поморщился белобрысый Андрей. – Да, кстати, с одним могу вас поздравить уже сейчас. Вы угадали: у Обыскова есть любовница. Она снимает квартиру в вашем подъезде, этажом ниже.

– Ну вот видите! – с облегчением воскликнул Лузгин.

– Надеюсь, теперь ясно, что я денег не брал?

– Не факт, – ответил белобрысый. – Пока не факт.

– Мы знаем только имя и адрес. Ни фамилии, ни где работает. В квартире пока не появлялась.

– И не появится, – проронил Степан, не оборачиваясь. – Если не ты, Васильич, то она. А если она – значит, сбежали вместе. А может, мочканул ее уже – зачем свидетели? Дураков нет.

– Ты скажешь тоже, – убежденно возразил Лузгин. – Он не убийца.

– Эх Васильич, за такие-то бабки!... Так что зря на девку не надейся. Лучше сам обернись, и всё будет по-хорошему. Лично мне ты нравишься, Васильич. Как всё кончится, можно я тебя в гости приглашу? Жена грёбнется, когда тебя увидит.

Степан подмигнул ему в зеркале заднего вида.

– Что вы за люди? – сказал Лузгин и вылез из машины.

На той стороне площади светился редкими огнями бывший обком. В кабинете губернатора на третьем этаже света не было, теплилось только окошко приемной, где сидела дежурная секретарша. «Улетел уже», – подумал Лузгин. Боже мой, как всё перевернулось и пошло прахом за какие-то несколько часов! Ведь только что пили кофе с Папой Роки: первый в области человек и он, Лузгин, пусть и коротко, но – второй первый, он же помнил эти взгляды в приемной и в коридоре, эти кивания и улыбки придворной челяди при виде нового калифа – пусть даже и на час, кто его знает, вдруг это очередной духовник хозяина? А сам-то, сам! Вальяжный, снисходительный, небрежная походка вольного стрелка... И кто теперь? Один в чужом городе...

Он двинулся направо от крыльца, вослед уехавшему «мерседесу». Прошел мимо Почтамта, закрытой уже церковной лавки – так и не заглянул ни разу, а собирался – интересно, чем торгуют святые отцы; перебежал наискосок улицу Республики, поймав просвет между машин, и по инерции разбега влетел в «шестьдесят четвертый» гастроном: надо было кое-что купить для намеченного.

В мясном отделе была очередь в три человека, и он пристроился за пожилой женщиной в толстом пальто и старой норковой шапке бубликом. Первые двое отоварились по-быстрому, а на «бублике» вышла загвоздка: кусочек дорогого фасованного карбонада весил четыреста граммов, а тетка просила триста.