В. Строгальщиков - Слой-2

– Ну а потом, потом?

– Да ничего потом. Вот, жду.

– И чего ты ждешь, Валерочка? Денежек ждешь?

– Дак, старик, дело житейское... Кто же против...

– Дома у него давно был?

– Дома? Ну, в прошлом месяце... А что?

– А ты сходи, Валерочка. Прямо сейчас всё брось и сходи. Пообщайся там с женой, тебе полезно будет.

– Ты о чём, Вова? Ну не мешайте, я прошу, сейчас освобожусь... Слушаю тебя, слушаю!

– Давай слушай, сейчас услышишь...

– Хорош, Вова, меня люди ждут. Говори: мне к тебе подъехать?

– За денежками собрался?

– Я тебе перезвоню, – сказал Северцев, пошли далекие гудки отбоя.

Вот он, телефон российский: за три квартала слышно хуже, чем из Англии. Он позвонил оттуда матери, когда плавал круизом: хотел проведать и похвастаться, что звонит прямо с Риджент-стрит, рядом Трафальгарская площадь, памятник адмиралу Нельсону, осуществляются мечты, но мать восхищалась совсем другим – так далеко, а как хорошо слышно.

Он вздрогнул от звонка и схватил трубку.

– Извини, – сказал Северцев, – говорить не давали. Ну так что, Володя, мне подъезжать?

– А что, Толик тебе денег еще не принес?

– Мы договаривались: он всё отдаст тебе, а потом мы с тобой... ну... разделим, так. Але, что молчишь? Ты где?

– В звезде, – сказал Лузгин с интонацией. – По твоей милости, братец. В полной звезде... Обысков сбежал.

– Не может быть, – сказал Валерка.

– Оказывается, он в дерьме по горло, по уши. Он должен всем и каждому. За ним полгорода гоняется, ко мне уже бандиты приезжали. Он их кинул на двести «лимонов», а сказал, что отдал мне. Ты слушаешь, Валерочка?

– Это дурдом... Нет, какой негодяй!

– А кто его привел ко мне, Валерочка!

– Вов, я и подумать не мог... Прости, но я...

– Четыреста «лимонов»! Ты себе представляешь эту сумму? У тебя, кстати, зарплата какая?

– А вот этого не надо. – В голосе Северцева неожиданно зазвучали какие-то женские нотки.

– Чего «этого»?

– Вот этого... – Чувствовалось, Валерка собирается с духом, чтобы сказать неизбежно предательское. Лузгин уже понимал, что последует, так и случилось.. – Мне кажется, ты не прав, Вова. Да, он сделал предложение, я привел его к тебе, но решал ты сам, один. Да, ты помнишь, – закричал Северцев с нелепой панической радостью, – я ведь всё время молчал, пока вы разговаривали! Я специально молчал, чтобы не давить на тебя, Вова. Ну ты же помнишь, это правда! Я даже смотрел в сторону...

– Какое же ты говно, друг Валерка...

– Вот здорово, вот отлично! Ты, значит, крутишь всякие там махинации, занимаешься бог знает чем, а как сорвалось – друг у тебя говно. Не надо, Вова, я здесь ни при чем.

– Эй, слышь, – вдруг озарило Лузгина, – Толик тебе часом уже денежек не дал ли? А? Сразу, как у меня получил в пятницу? Дал? Сколько?

– Половину, – сказал Северцев после недолгой паузы.

«Говно он, конечно, но еще не полное», – подытожил разговор Лузгин и положил трубку.

«Жадность фраера сгубила...». Впрочем, нет – не жадность, эти жалкие откатные «лимоны» главным всё-таки не были, пусть даже и влияли на решение. А что же было? Желание помочь товарищам? Конечно, и это наличествовало, но доминантой, как всегда, была гордыня. Показать себя добрым и всемогущим!.. «Унижение паче гордости». Вот и пришло это «паче», друг Вовик...

– Да, слушаю, – сказал он чисто механически.

– Это Андрей, Владимир Васильевич. Ничего нового?

– Да вы что, еще и пяти минут не прошло!

– Прошло больше, Володя, но дело не в этом. Мне очень неприятно...

– Да говорил уже, хватит!..

– Очень неприятно сообщать, но обстоятельства изменились. Сто нужно вернуть сегодня.

– Мужики, вы меня убиваете.

– Еще нет.

– Что? Что ты сказал? А ну повтори!

– Владимир Васильевич, одну минуту... – В трубке пощелкало и пошуршало, потом раздался голос Степана: – Васильич! Дело дрянь, нужен стольник позарез. Да тихо ты, тихо!.. Беги к Кротову, к кому угодно, но достань стольник до вечера.

– Так уже вечер, почти вечер уже!

– Я тебя прошу, Васильич, не ложи грех на душу. Мы же не падлы какие-то, мы же тебя понимаем. Но и ты пойми: здесь такие дела... Короче, Васильич, я с тобой по-людски, как с другом, говорю. Не доводи до крайности. Ты же умный, ты выкрутишься, тебя весь город знает. Давай, мужик, понял? Я на тебя надеюсь. Пока.

– Стой! Стой, Степан! – крикнул в трубку Лузгин.

– Чего тебе?

– Ты откуда Кротова знаешь?

– У него и спроси, – усмехнулся Степан. – Э, не ложи трубку.

– Алле?

– Ну?

– Мы подъедем часов в девять. Надо успеть, Владимир Васильевич. Я предварительно перезвоню. До встречи.