Елена Иваницкая - Делай, что хочешь

Тогда я решился и толкнул дверь. Юджина оглянулась. Черный фартук, черная косынка. Не успел я произнести евангельскую фразу «не прикасайся ко мне», как она задушила меня в объятиях. И ровно ничего плохого со мной не сделалось. Отодвинув меня и крепко придерживая за плечи, Юджина светилась и улыбалась, но словами упрекала.

– Что, что, что ты натворил? Ну как ты мог не открыть? Не ты ведь один живой, у других тоже и сердце, и нервы, и сил нет. Марта вернулась совсем измученная, а сразу ушла кирпичи сажать…

– Что делать?

– То и делать. Самую трудную работу. Идем, узнаешь.

Юджина схватила меня за руку, потащила за собой, чуть не бегом, вокруг печи. Вдруг бросила и убежала вперед, перепрыгивая через рельсы. Между стеной и высокой многоярусной вагонеткой я подошел к открытому «адскому зеву». Из-под мрачного свода вышла Марта. Видны были только глаза под низко надвинутой черной косынкой, а рот и нос были под белой марлевой маской. Не отодвинув ее, не сняв рукавицы, она тихо подошла и опустила лоб мне на плечо. Так и стояли. Кажется, долго. Ни радости, ни облегчения. А я все-таки ждал, что они появятся.

– Идите домой, – сказала Юджина. – Мы сами закончим.

Из пещеры вдруг выступил низенький мужичок, кривоногий гном в красной косынке, и застрекотал:

– Всего ничего осталось. Вчетвером живо управимся. Тогда идите, куда хотите, а я закрывать останусь.

– Нет, – распоряжалась Юджина. – Раненому нельзя, а Марте надо отдохнуть.

Мысль о грубой мышечной усталости вдруг показалась приятной, и я поддержал мужичка. Юджина посмотрела слишком внимательно, но спорить не стала. Обхватив обеими руками голову Марты, я заглянул ей в глаза: возьмемся, доделаем? Ресницы согласно опустились. Переносица и правое веко были испачканы углем то ли сажей. Я поцеловал ее в глаза. И в губы – через повязку. Гном недовольно закряхтел. Юджина куда-то исчезла и вернулась с фартуком и рукавицами: надевай! Настроение поднималось. Что делать-то надо?

– Подносите без затей, молодой – мне, ты – ей. Начали!

– Постой, сейчас, – сказала Юджина. – Надо объяснить. – Повернулась ко мне: – Бери по две штуки, вот отсюда, и неси Марте вон туда. А чтобы на входе не сталкиваться, давай через три такта.

– Через что? – Я уже по-настоящему смеялся.

– Не смейся, от смеха руки слабеют. Смотри, я начинаю, а ты через три шага за мной.

Работа самая простая и однообразная. Снять кирпичи с платформы, два шага к «адскому зеву», еще один шаг в пещере, опустить ношу на скамейку, и все сначала. Скоро почувствовалась приятно-изматывающая тяжесть. Ни о чем не думать. Почти забытье. Как будто укачивает на крутых волнах. Меня здесь просто нет… Но вот начали неметь пальцы и плечи, по-настоящему заболела спина. Юджина мелькала вперед-назад. Идя навстречу, успевала еще и высказаться. «Садка и высадка – больше всего мороки… А ничего не придумаешь, только вручную… Ты командуй, когда перекур…» Кажется, она ждала, чтобы я отвечал. Но работа уже превратилась в пытку. Теперь не приходилось думать, что меня здесь нет. Чтобы не сбиться с шага, чтобы повернуться, наклониться, и опять, и опять… требовалась вся стиснутая воля. Но что-то в этом мне нравилось.

– Глаза есть?! Угол не держишь! – заверещал гном так внезапно и пронзительно, что испуганные кирпичи выпрыгнули из рук.

Юджина быстро подняла и бросила в ящик упавшие кирпичи, подумала и решила:

– Цепочкой станем. Подавай мне, я – им.

Ясно было, что ей достанется более трудная часть, и я не соглашался: лучше по-прежнему.

Все это тянулось так долго, что у меня открылось пресловутое второе дыхание. Но вдруг Юджина объявила:

– Мигом закончили! Смотри, как красиво. Кружева.

Сложенные в сквозную клетку кирпичи с черепицей напоминали скорее фантастическую вышивку на фартуке великанши. Странная красота, но и правда глаз не оторвешь. Не потому ли, что сам помогал складывать?

В лаборатории переодевшиеся сестры весело хозяйничали. Марта мыла стаканы. Надо выпить, сказала Юджина, все нанервничались. А я вдруг стал говорить. Что-то выговаривалось само. Марта стремительно обернулась и спрятала лицо в полотенце. Вдруг слова кончились. Молча и злобно я ждал, что она кинется расспрашивать. Но она медленно опустила руки и эхом повторила мою последнюю фразу. Почему-то помогло, слова потекли дальше. Я словно расправлялся с кошмарами. С одним, с другим. И опять вернулся к первому, опять душил отца. И опять. Если я останавливался, Марта повторяла, задыхаясь, последнее слово, и я говорил дальше. Юджины как будто не было. Она появилась в тот самый момент, когда я почувствовал, что напряжение спадает. Они тоже почувствовали. Марта присела на скамейку у стола, Юджина беззвучно поставила бутылку и стаканы, налила вина.