Елена Иваницкая - Делай, что хочешь

– А правда, что у вас, кирпичников, тысяча больше, чем у нас, простых смертных?

– Это раньше было. При ручном производстве. Формовщикам платили с тысячи, но заводчики примерно четверть закладывали на брак и приплюсовывали. Тысячу считали на клетку больше. А женщинам еще на полсотни больше. Формовщики отвечали за все неудачи садки, обжига, погрузки-разгрузки. Треть или четверть лома в итоге, чудовищно! Это разбазаривание труда и материала, это…

Даже разгорячились.

– А я видела, как работают формовщики-тысячники… – сказала Марта.

– Уходящая натура?

– Почти, но не совсем. Куда-нибудь в глухое место везти кирпич трудно, поэтому зовут тысячника. Если глина своя и топливо свое. Есть такие кочующие кирпичники. Налепят и обожгут. Есть и кочующие обжигальщики. Но ведь раньше тысячники были опорой миллионных заводов. А теперь я видела их работу как драматическое представление. В школе огнестойкого строительства.

Попросил: расскажите. Старый Медведь и Герти тоже с удовольствием приготовились слушать, хотя явно знали эту историю в подробностях.

– Позвали двух тысячников показать мастерство и посоперничать, что ли. Оба уже в годах. Седые, крепкие. Каждый с двумя помощниками. Представьте такой открытый сарай. Навес. Посередине широкий проход, по обе стороны полки из толстенных брусьев. У одного мастера стол, у другого помост. У одного бездонная форма на один кирпич…

– Бездонная?

– … Сквозная. У другого – на два и с дном. Один работал руками, другой ногами. Скомандовали, заметили время. Помощники подвезли на тачках глину – тесто влажное. Один опрокинул тачку на помост, другой поставил рядом со столом. На помосте песок. На столе таз с водой. Первый мастер руками набрал ком и с силой бросил в форму. Придавил ладонями. А другой мастер отсек два кома резаком, прокатил по песку, бросил и ногой утрамбовал. Обязательно босиком, чтоб лучше глину чувствовать. Присел, прокатил скалкой. Помощник схватил, потащил, выставил на ребро. А мастер в эти секунды отдыхал. Через полчаса так разогнались, что казалось – один фехтует, другой пляшет. Однажды тот, который фехтовальщик, надавил ладонями, но вдруг вытряхнул тесто обратно в тачку. Ошибся. Подбавлять глину нельзя, прикидыши не спекаются. Отчистил форму, обтер водой, начал сначала. А тот, который плясун, хитро-гордо покосился на него, но следом сам так же ошибся. Психическая заноза, внушение. И опять начали. Возле навеса еще один стол стоял, с формами и глиной. Для зрителей, кто захочет попробовать. Многие пошли, а я оторваться не могла. Остолбенела. Всякое мастерство, оно… зачаровывает. А тут такое невероятное. И мысли всякие.

Мы слушали внимательно.

– Все, что сделано руками, оно живое. А если машиной, тогда как? Через пять часов передвинулись к середине навеса. И представление закончили. По штукам мастер с бездонной формой обогнал. Он сделал большую (с расчетом на брак) тысячу и еще сотню. А ведь это четыре с половиной кирпича в минуту. Второй мастер остановился ровно на большой тысяче. Но заработали они одинаково. Кирпич из-под ноги дороже. Он круче. Скорей высохнет. Все ахали, восхищались… Машина отменяет такое мастерство. Но ведь мастера сами были как автоматы. Из человека – автомат. Или нет? Вот я и думаю: настоящий автомат лишил человека-автомата того уважения…

Тема любопытная, но печальная, поэтому пришлась не к настроению: было весело.

– Наш кирпичный дед сам был тысячником! – живо сообщила Герти, не объяснив, что за дед. – Но он давным-давно сказал себе: баста! И переучился на машину. И говорит, что это глупость, будто ручной лучше.

Впереди нарастал ровный гул с постукиванием.

– Завод и по воскресеньям работает. Сегодня короткий день. Партию черепицы доделать. А печь работает всегда. Так и называется – постоянная. Есть заводы, где круговые печи не останавливаются по десять лет. Огромные-преогромные. А у нас маленькая. Сейчас увидите. Вот здесь контора и лаборатория. А потом – она. Маленькая хозяйка!

За кирпичным флигелем, увитым плющом, встала темно-красная, грозная, наклонная стена. С выступающими подпорами, с заложенными мрачными проемами. Когда появилась кирпичная труба, восьмигранная на квадратной основе, стало понятно, на что печь похожа. На средневековую крепость с башней. На рыцарский замок. Но какова же большая печь, если это – маленькая?

– И труба маленькая. Пока тянет вовсю. Славная трудяга. Но печь надо хорошенько изолировать, чтоб не захлебывалась посторонним воздухом.