Елена Иваницкая - Делай, что хочешь

Стали возникать строительно-сберегательные общества, союзы для устройства постоянных квартир, кооперативные домостроительные товарищества. Мы с отцом тоже вошли в учредительный комитет и основали кооперацию. Длинное такое было название: Товарищество по борьбе с жилищной нуждой семейных работников строительного дела.

Это я без конца могу рассказывать. Целая эпоха в жизни. Как искали участок и как удачно нашли. Как проект разрабатывали. Все сами: были у нас в товариществе молодые инженеры и архитекторы. С идеями и замыслами. Претензии большие: чтоб и дешево, и удобно, и со всеми санитарными достижениями, и обязательно красиво. Чтоб со всех сторон посмотреть приятно. Пять этажей, шестой – мансарды. Большой подвал, помещение для двух магазинов на первом этаже – это все сдавать в аренду. От штукатурки отказались. Темно-красный кирпич и отделка сине-зелеными плитками. Чуть-чуть, как кисточкой тронуть. Очень нарядно и как-то тревожно. Романтично. Да все знают эти дома. Их потом прозвали «Крепость вольных каменщиков» или «Братья водонапорной башни». Не то что похоже на крепость, а как-то навевает.

Совсем особое чувство, когда свой котлован растет. Закладывали торжественно, весело. Люблю строительные праздники. И девочки были, и она . В белом, как облака весенние. С белыми цветами – с пионами. На них оглядывались. Очень заметные. Спрашивали у меня, кто не знал: «Это ваше семейство? Это ваши дочери?» Я гордо отвечал: «Мои!» – а про себя думал, что это я – ихний.

Лучше не бывает. То есть всякое, конечно, случалось. Два кирпича сорвались, пробили настил. А я как раз внизу стоял с одним товарищем. Его чудом не задело, а меня по голове. Но легко отделался, вскользь ударило. Сильнейшее сотрясение мозга, почти месяц провалялся, и ухо вон изуродовано. Сам виноват. И как не досмотрел, что настил ненадежный? Ужасно обвинял себя. Если б не это, еще бы лучше почувствовал, почему так бывает, что люди совсем не прочь поболеть. Лежу, как большой младенец, надо мной порхают, с ложечки кормят, шепотом колыбельные поют, на цыпочках хороводы водят и даже сказки читают. Хочешь, говорят, папочка, мы тебе почитаем, чтоб не скучно лежать? Конечно, говорю, хочу. Притащили скамеечку, развернули на коленках толстенный том сказок и читают тихонько, одна одну страницу, другая – другую. Черненькая головка и рыженькая.

А сразу вслед она заболела. Она заразилась на обследовании трущобного дома. Привезла в больницу мать с двумя детьми, а скоро и у самой озноб, жар, боль голову прямо разрывает. Отец всех спас. Когда встала она , вижу – худенький мальчик остриженный. На руки взял – веточка невесомая… Они любили, когда я всех троих, маму с дочками, подниму и кружу в воздухе.

Построили быстро. С мая до мая. Жеребьевку на квартиры тоже праздником устроили. На мансарды – отдельно. Они дешевле. Все квартиры тем равноценные, что окна комнат – на улицы или в проезд. Вот представьте себе: дом поставлен квадратом, а изнутри пространство поделено внутренними корпусами, как четырьмя лучами, на четыре двора. А в самой сердцевине лестница. Очень удобно, и много места сберегается. Первый дом заложили в банке и совсем скоро принялись за второй, большой.

Так хорошо, что еще чего-то хочется. Как бы подтвердить, что ли. А девочки просят: хотим братика или сестричку. Будем, говорят, сами нянчить, сами воспитывать. Девочки большие уже, а мы-то еще молодые. Вот и говорим в один прекрасный день: ждите братика или сестричку, нянчить и воспитывать. В жутком сне не могло присниться, что это окажется такой правдой. Что придется им и нянчить, и воспитывать, а ее не будет.

Но все это было потом…

На первой жеребьевке нам квартиры не выпало. А тут и задумались, в счастливом-то ожидании, что теперь четырехкомнатной, пожалуй, маловато. Вот-вот нас будет семеро. Герти уже на свет просилась.

Правду сказать, я тогда забыл давно, что жизнь – штука мучительная и безжалостная. То есть умом и языком помнил, а сердцем забыл. Если новое дело начиналось трудно, мне даже нравилось. Привык жить с таким чувством, что горы сворочу, что еще столько впереди… Вовсе поразительно, что и тетка забыла. Я это мигом заметил, когда она уверенно заговорила в будущем времени. Невероятное дело. Само слово «будет» я с детства слышал от нее только в испуганном шепоте: «Что будет, ой что будет». А теперь – как ни в чем не бывало: и то будет, и это будет, и «когда дом достроим», и «когда девочки вырастут». И в себе самом разглядел кое-что особенное, чему бы раньше не поверил. Сложно объяснить. Когда выговариваешь словами, получается как-то надуто, а чувство простое. Такое, что я у себя дома, что республика – моя, и дела в ней идут куда надо. На стройку нашу похоже: сложностей хватает, но этажи растут. Да ведь так оно и было. Тогда… Не заметил, когда и как на другую дорогу повернуло. А там, куда ни ткнешься, – перегорожено.