Елена Иваницкая - Делай, что хочешь

– Нет, не называть имен. До последней возможности… Герти, поехали дальше! Я снова индюк. Итак, расскажите все о ваших отношениях с пропавшим.

– Даю объяснения: мы иногда видались и разговаривали…

– Где вы встречались наедине?

– Наедине мы ни разу не встречались.

– Где он? Быстро! Отвечать!

– Я не… откуда же я… Даю показания, что сведениями не располагаю.

– А как вы сами считаете? Вы же размышляли об этом? Отвечать! Немедленно!

– Я должна говорить правду, а не придумывать.

– Умница. На вопрос, где он, если будет сильно наседать, можно повторить то, что вчера решили все кроме индюка: на территорию просочились враги, Ларса увели заложником. Вы чуткий, понимающий человек. А он относился к вам искренне и с симпатией. Вы же хотите помочь его спасти?

– Очень хочу.

– Перечислите ваших ухажеров.

– …

– Не молчать! Отвечать!

– … Что значит – ухажеров?

– Да. Думаю, именно на этом он будет тянуть из тебя имена. Никого не называй. Никаких ухажеров у тебя нет, а знакомых – весь город.

– Алекс, это ужасно.

– Нет, сестричка, ужасно то, что индюк за ночь тоже много нового придумал. Он очень сильный противник с очень сильной позицией. А у нас есть слабые места.

– Алекс, да о чем ты? Почему противник?

– Сейчас объясню. Сначала про наши трудности. Катится сплетня, что я устроил пьяный дебош в публичном доме. Индюк грозился распустить обо мне слухи, вот и распустил. Сплетня удачная, то есть позорная и подрывающая доверие. Будьте готовы. Отвечать так: да, неприятно, да, говорят. Не надо спорить, что это ложь. Или спрашивать: какое это имеет отношение к исчезновению человека?.. Хуже другое. Мы в списке тех, кто знал о деньгах. Это раз. Индюк подкапывается под лазутчиков. Это два. А у нас нет алиби – это три. У Марты и Юджины, у Гая и у меня. В тот самый вечер мы были вчетвером, и никто подтвердить не может.

– Что ты говоришь? Что это значит?

– Не знаю. Но если исходить из принципа «кому выгодно?», то индюку.

– Алекс, да нельзя же так! Куда тебя занесло? Чем ему выгодно?

– Помнишь, Старый Медведь, ты рассказывал про комиссаров, подкомиссаров и особоуполномоченных. Вам всем кажется, что он начальник гражданской экспедиции, что он заботится о вашей безопасности. А он – особоуполномоченный комиссар. Ему плевать на вашу безопасность. И на вашу жизнь. Право на жизнь и безопасность выскакивает только тогда, когда нужно что-нибудь запретить. Он добивается чего-то совсем другого. Людей он вчера запугал и перессорил…

– Ну почему запугал… Говорили, конечно, что он допрашивает, будто кожу сдирает…

– То есть запугал. А за ночь подумали и поняли, что спасенья от него нет. Он бьет по головам: «речь идет о жизни человека!»

– Но ведь это правда!

– Нет! Старый Медведь, подтверди: комиссары обманывают всегда. А особенно тогда, когда у них в руках какая-нибудь правда. Подтверждаешь?

– Это – да. А что он комиссар – нет. Не готов. Надо подумать.

– Вот сейчас и подумаем. Вместе. Вы всю ночь думали о Ларсе. Вспоминали, перебирали… А давайте-ка о знаменосце. Из-за этой беды он стал настоящим диктатором. Наш герой, Дон-гражданин, не зря не допускал на почте секретной части. А сегодня диктатор-индюк не секретно, а совершенно открыто посадит на почте цензора. Думаю – Виртуса, вот увидите. Никто и слова поперек не скажет. Дону заткнут рот. Вся корреспонденция – через цензуру! Ведь «речь идет о жизни человека»… А потом это станет секретной частью. О которой, впрочем, все будут знать. Сегодня кто-то придет брать показания обратно, а кто-то бегом побежит сводить счеты доносом. Где народ держит сбережения?

– Кто в кооперативной кассе… а кто и под периной.

– Раз в деле есть пропавшие деньги, он потребует сведений из кассы.

– Ну нет! Это через суд!

– Вы на каком свете живете? Это очень просто делается. Например, так: «Речь идет о жизни человека!» – сразу же – «ваш долг предъявить накопительные книжки добровольно! Показать, какие там последние записи!» Кто-то покажет, кто-то нет. Показавшие окажутся невольно на его стороне. Не показавшие попадут в список подозреваемых.

– Нет, постой. Это ты запугиваешь. И смотри, все время говоришь о том, что будет или что может быть. Но почему ты так думаешь? Да, он вел себя бесчеловечно, но ведь у вас …

– У кого? Где?

– … в метрополии…

– Берегитесь! Не вздумайте при индюке сказать. Тут же вцепится: сепаратизм! В самом крайнем случае говорите: в столице.