Светлана Федотова-Ивашкевич - Другая, следующая жизнь

– А вы будете проводить прием по личным вопросам сегодня? – в кабинет заглянула секретарь. Глаза у нее по-прежнему были заплаканными.

«Сколько можно реветь?» – неприязненно подумал Андрей. Его все сегодня раздражало. Даже погода: в Перми наступала весна, а это значит – мусор, пролежавший под снегом целую зиму, вытаял и превратил город в большую помойку. Такая же помойка была в его душе – скверные мысли, отодвинутые на период войны и захвата в дальний ящик, сейчас выдвинулись вперед и заняли все мыслительное пространство.

Ему хотелось сказать: «Не буду». Какие еще могут быть личные вопросы? Но Андрей махнул рукой – пусть заходят. Ему нужно было знакомиться с заводом. Можно начать и с этого.

Первым зашел человек, похожий на ломовую лошадь. Просил отпуск за свой счет: у него в Кудымкаре умерла мать – нужно было съездить похоронить. Андрей молча подписал заявление.

Затем вошла аппаратчица – женщина со стертым, как монета, лицом. Сказала, что у нее четверо детей, и попросила материальную помощь на пропитание – голодают.

– Сколько же вы получаете? – спросил Андрей.

– Восемь тысяч рублей, – ответила женщина.

– А какая сумма вам может помочь?

Она замялась и, опустив голову, тихо сказала:

– Три тысячи.

Андрей был потрясен уровнем цен и притязаний. В принципе было бы понятно, если бы она сказала – тридцать, но она попросила три. И отчего же это у них зарплаты такие маленькие? Аппаратчик должен же хорошо получать. Нет, нужно сначала разобраться с экономикой завода, а уж потом решать их личные вопросы.

– Все, больше не принимаю, – сказал Андрей, выглянув из кабинета. Ожидавших приема людей оказалось довольно много – человек десять. Они стали послушно расходиться, а одна женщина осталась сидеть, зайдясь в плаче. Андрей, как и большинство мужчин, ненавидел женские слезы.

– А-а-а, заходите, – махнул он ей рукой, приглашая в кабинет.

Судорожно всхлипывая и то и дело вытирая нос платком, женщина рассказала, что ее 14-летнему сыну еще год назад отрезало ноги железнодорожным составом и нужны протезы. Прежний директор обещал помочь, и они с сыном очень на это надеялись. Протезы им сделали, но, чтобы их забрать, нужно оплатить счет – сто тыся-я-а-а-ач. И она опять заплакала. Андрей налил ей воды и внимательно ее рассмотрел: тонкие кисти рук, правильные черты лица, светлые волосы. Она была прекрасна негромкой красотой лютика или ромашки. Ее портил разве что уродливый китайский синтетический костюм. Но, похоже, это была самая нарядная и дорогая вещь в ее гардеробе.

– Успокойтесь, найдем мы эти деньги. А вам-то сколько лет, извините за вопрос?

– Двадцать ше-е-е-есть.

– А как так получилось, что сыну – четырнадцать?

– Я окончила медучилище и работала в пионерском лагере медсестрой. А там жили ребята из детдома. А этот Вася, ему тогда восемь лет было, все за мной ходил, как хвостик. Возьми да возьми меня к себе жить. Ну, я и взяла. Усыновила. А чтобы как-то прожить, устроилась к вам, на завод, лаборантом. Медсестры-то совсем мало получают. Тут мне и общежитие дали – родители мои категорически против Васи были. А год назад он с ребятами на рыбалку собрался. Пошли по путям. И Вася под поезд попа-а-а-ал.

– А зовут-то вас как?

– Зоя-я-я.

– Смородина?

– Почему Смородина? – она как-то даже обиделась, – Печерникова.

Что-то острое и сильное вдруг полоснуло Андрея по горлу. То ли жалость. То ли что-то другое, из разряда неопознанного, что еще может пройти сквозь панцирь сурового, циничного, битого жизнью человека. Своей историей она попала ему прямо в солнечное сплетение: ведь он не всегда был таким. Когда-то он был ребенком и плакал над книжкой «Хижина дяди Тома». Мечтал о машине времени. Она нужна была затем, чтобы привести своей маме, ужасно голодавшей в войну, продуктов. «Я бы взял три палки колбасы «Докторской», – мечтал он, будучи первоклассником, – сыра, конфет обязательно шоколадных, материи в цветочек». Мама в войну была маленькой девочкой и больше всего мечтала о платье в цветочек. Когда же он стал таким, как сейчас? Что с ним случилось? Почему блокноты paperblanks стали для него заменителем смысла жизни – они важнее если не всего, то многого.

– Хорошо, – сказал он, – дайте мне номер своего мобильного телефона.

Она густо покраснела:

– А у меня его нету.

Как живут эти люди? Не на что, а именно как? О чем думают, на что надеются? Он не знал ничего о них. Они были для него всего лишь материалом, пешками, которые нужно переставлять, по возможности с эффективностью. И вдруг, оказалось, они живые. Андрей вспомнил рассказ из журнала «Вокруг света», который он читал в детстве. Люди приехали на другую планету и охотятся за энергетическими сгустками. Это бизнес, вроде охоты на морских котиков. Рассказ идет от лица одного из этих сгустков – высокоорганизованного интеллектуального существа. Он слышит, как охотники переговариваются, и один из них говорит: «Представляешь, ужас, если вдруг окажется, что они думают?»