Светлана Федотова-Ивашкевич - Другая, следующая жизнь

Он кивнул.

Я взмолилась:

– Помогите мне написать эту чертову листовку.

– К сожалению, это невозможно.

– Почему?

– Видите ли, я очень много лет занимаюсь этой темой и пришел к некоторым выводам. Один из них заключается в том, что временами по земле проносятся тайные ураганы, более разрушительные, чем эпидемии чумы или оспы. Они орудуют в головах. Вдруг большинство населения начинает думать одинаково. И поделать с этим ничего нельзя – это как бурная река: течение вертит жизнью отдельного человека, как щепкой. Любое лыко будет в строку, если оно соответствует течению и, наоборот, самые верные и правильные слова, но сказанные поперек, не будут услышаны. Я это проверил экспериментально. Несколько лет в городах Пермской губернии мы распространяли листовки. Они были написаны очень по-разному: и интеллектуально, и безграмотно. Были и длинные, и короткие. Писал я и нелогичные глупости, но эффект был один – население бралось за вилы и поднималось против властей. Вывод такой: газ метан не важно чем поджигать – спичкой, огнивом или факелом, он все равно взорвется. Так же несущественна точка поднесения огня: в любом месте реакция одна и та же.

– Значит, S. R. – это вы?

– Нет. Это метка эксперимента – Serum Revoluсia, в переводе с латинского – сыворотка «революция».

– А почему вы промолчали, когда меня арестовали как S. R., и даже статью написали про то, что именно женщина могла это сделать, они более тонкие натуры?

– Попробую объяснить. Еще в поезде я обратил на вас внимание. Было видно, что нет у вас никакого жениха. Ну, не ведут так себя невесты. Следовательно, вы влипли в какую-то историю. Одну из многих, которые будут случаться в вашей жизни. Дело в том, что у вас тот редкий психотип, который я называю черноземом. Из вас может получиться кто угодно – революционерка, графиня, владычица морская, врач-офтальмолог, многодетная мать, торговка на рынке. Любые семена на этой почве пышно взойдут, и потому вопрос всего лишь в том, как востребует вас среда, а вы всегда будете ей соответствовать. Это первый момент. Второй – масса самоорганизуется. Это значит, что если власти решили найти S. R., то они и найдут. Неважно, кто это будет. С другой стороны, если не я, то кто-нибудь другой вполне мог писать эти листовки, например вы. Мы все – нечто одно и, как ни обидно это слышать, с точки зрения вечности взаимозаменяемы. Поэтому нет ничего такого в том, что вместо меня повесили бы вас. Хотя чисто по-человечески именно вас мне было очень жаль. Если помните, я постарался скрасить ваше пребывание в тюрьме и послал вам корзинку с провизией и бутылочку очень хорошего вина, мерло урожая 1912 года. Я подсказал следователю ход – выпустить вас из тюрьмы. Мне было интересно, что с вами будет дальше.

– Вы – чудовище. Что, вы хотите, чтобы вам я сейчас за это спасибо сказала? Не скажу. Более того, постараюсь вывести вас на чистую воду.

Он рассмеялся.

– Это не так просто. Что значит ваше слово против моего? Ничего. К тому же, против вас масса улик: досье из Пермского ЧК с неграмотными пометками какого-то Безенчука о том, что вы – это действительно вы и потому отпущены из-под стражи. Но самое главное, вам придется бороться с очень мощным течением, и оно вас все равно победит. Идея найти знаменитого S. R. принадлежит самому адмиралу. Кстати, вас везут как раз в Омск, в ставку. Он очень верит во все эти штуки. Я пытался объяснить ему про течения и остальные вещи, однако он остался при своем мнении. Ему нужен создатель психических вирусов. По понятным причинам я не мог поделиться с ним данными своих экспериментов. Поэтому подчинился этому течению и выступаю в этом проекте экспертом.

– А зачем вы сейчас все это рассказываете и вообще – зачем пришли?

– Из сентиментальных соображений. Хотел с вами поговорить о литературе, но разговор повернулся в другую сторону. Наверное, так было нужно: ведь мы не знаем, кто кого ведет – мы разговор или он – нас.

– То есть если бы я не спросила, почему вас назвали Громовым, мы с вами бы мило поговорили о Толстом и Уильяме Блейке?

– Да. И я бы даже прочитал свой новый перевод моих любимых стихов: Tiger, tiger shining bright, in the forest of the night.

– Оставьте меня.

Он встал, постоял немного, словно хотел что-то сказать, и вышел.

Вагон слегка покачивался, а может быть, это кружилась моя голова. Моя армия разбита, мосты сожжены, горнист убит. Сейчас буду приспускать флаг и петь прощальную песню.

Черный лесной океан за окном разинул пасть и приготовился меня проглотить.