Светлана Федотова-Ивашкевич - Другая, следующая жизнь

– Я не работала.

Он сделал жест, словно защищался от меня рукой.

– Молчите. Отличие от прежних листовок должно быть одно: выступать население должно против красных. Вам будут созданы все условия для работы. Листовка должна быть готова через 48 часов.

Мы опять помолчали.

– Не вздумайте нас обмануть. С нами едет профессор Громов – он и проведет экспертную оценку текста. Кроме того, пробную партию мы разбросаем в одном из городов, и если должный эффект не будет достигнут, вы будете ликвидированы.

Опять повисла пауза.

– Сейчас я распоряжусь, и вам принесут поесть. Желаете чего-нибудь специфического? Впрочем, нет, не отвечайте. Я читал, что медиумы вроде вас вполне могут особым образом попросить кофе, а я потом пойду и выброшусь из поезда.

– Можно мне кофе с молоком?

Он так на меня посмотрел!

– Я попрошу вас также не разговаривать с охраной. В противном случае нам придется ухудшить условия вашего проживания.

Офицер вышел, шваркнув дверью купе так, что взметнулись занавески.

Я взяла лист бумаги, обмакнула перо в чернила и написала: «Дорогой, любимый папенька! Я так перед вами виновата. Простите меня великодушно за мой проступок. Никогда больше в жизни я так не поступлю. Я очень сильно раскаиваюсь и многое бы отдала, чтобы вернуть время вспять». Я посмотрела в окно, словно искала там слова, которые могли бы стереть мою вину, но там был только лес. Огромный дремучий лес, похожий на море. Подумала и приписала: «Не поминайте лихом. Ваша дочь Зоя». Поставила дату – 20 марта 1919 года, перегнула лист вчетверо и написала сверху свой адрес в Рыбинске.

Что бы еще поделать? Сложила из бумаги четыре кораблика с трубами так, как меня научила тетенька Турова. Поставила их в ряд. И снова стала смотреть в окно. Отчего именно я попадаю во всякие передряги?

Принесли кофе с молоком и булки. За окном колыхалось лесное море. О том, что уже полдень, я поняла по тому, что мне вновь принесли что-то поесть. Время стало тягучим, как патока. Мыслей не было. Вернее, были. О том, что коготок увяз и теперь мне предстоит пропасть в безбрежной пучине, присоединиться к большинству. Я – пустоцвет. Теперь мне это очевидно. Это крутилось в моей голове, как заевшая пластинка. Еще я думала о профессоре Громове, чьи тексты уже сыграли в моей жизни роковую роль. И вновь он встал у меня на пути, этот злой гений. Какой он? Наверное, мелкий злобный старикашка в золотых очках.

Стало темнеть. Значит, уже вечер.

Кто-то вошел в купе и сел напротив меня. Я подняла глаза. Профессор Гандлевский! Кажется, я даже завизжала.

– Голубчик! Миленький! Ну, хоть вы-то будете со мной разговаривать! Как я рада вас видеть! Вы себе представить не можете!

Нет, все-таки есть в мире справедливость. И мне – везет. А Гандлевский просто какой-то ангел света, появляющийся в самых страшных для меня обстоятельствах.

– Понимаете, я не террористка, а они думают, что S. R. – это мой псевдоним, – начала я с самой важной информации. – Они хотели убить заложников, и потому я пришла сама, чтобы рассказать, как все получилось. А еще никто не хочет тут со мной разговаривать, потому что думают – я их заражу психическим вирусом через слова!

Открылась дверь, и денщик, поставив перед профессором стакан чая, сказал:

– Господин Громов, извините, сахара нет, только сахарин.

– Громов? Почему он назвал вас Громовым?

– Потому что это моя фамилия.

– А Гандлевский?

– Это псевдоним, под которым я представляюсь в поездах молодым девушкам.

– Вы шутите?

– Только отчасти. Так принято в научном мире. Есть фамилия для науки и есть для публицистики. Я преподаю литературу и живу в реальном мире как Гандлевский, а статьи и книги на рискованные темы подписываю как Громов. Омское правительство, где я сейчас служу помощником министра печати, – тоже небезопасное мероприятие, и потому здесь я известен как Громов.

– Так это вы написали книжку «Костры из незабудок»?

– Да. Это был своего рода эксперимент. Меня увлекала мысль уловить внутренние потоки и найти для них резонанс. Все девушки ищут неземной любви, бескорыстия и невиданной преданности – того, чего в реальной жизни практически нет. Это то течение, что стремительно тащит их по жизни иногда до могилы. Вступите в резонанс с этими иллюзиями и вы будете манипулировать девицами. Кстати, как вам книжка?

– Вы сломали мне жизнь, – хотела ответить я, но только помотала головой. Не в моей ситуации было кидать упреки. Вдруг меня осенило: – Вы знаете, почему я здесь?