Светлана Федотова-Ивашкевич - Другая, следующая жизнь

Есть и для времени свои теоремы, но они пока не открыты.

Или возьмем телепатию. Андрей в нее не верил, он знал, что она есть. Он был агностиком и материалистом, просто считал, что не все физические законы еще открыты. Когда откроют свойства времени, выяснится, как расположена информация о прошлом и будущем. И, самое главное, станет понятно, как с ней можно работать.

Было время, Андрей очень интересовался этой темой. Ему нужна была технология – он хотел читать мысли, смотреть в будущее. Начал, конечно, с «Братьев Лаутензак» Фейхтвангера. Почерпнул оттуда только то, что мозг можно настроить, как радио, на определенную волну.

Затем прочел все, что можно, про Мессинга. Там информации о технологии было больше. Мессинг вышел на ясновидение, будучи до предела истощенным. Убежав из дома, он шел, почти падая в обморок от голода, по венскому рынку. И вдруг «услышал» мысли торговок. То есть, по большому счету, случайно. Это показалось Андрею важным, и он стал изнурять себя голодовкой, пытался напрячь мозг, чтобы выйти на нужную «волну»… Он не добился никаких результатов, разве что научился определять, что зазвонит телефон за секунду до того, как он действительно начинал звенеть.

Затем он ездил по бабкам, перенимать, так сказать, технологию в поле. Четверо оказались обычными шарлатанками, к тому же не вполне психически здоровыми, а пятая потрясла Андрея до глубины души, рассказав о нем вещи, которых в принципе никто не мог знать.

– Расскажите, как вы это делаете! – умолял он ее.

– Дык как… Само как-то. Поднатужусь, да оно само и идет.

– Ну, а если не идет?

– Молитву почитаю, попощусь. И возвращатца.

Понять, как мысли передаются на расстоянии, для него было очень важно, потому что тогда он мог бы объяснить необъяснимое. Например, почему большое количество людей вдруг одновременно начинают думать одинаково. Он неоднократно наблюдал это на фондовом рынке. Без всяких видимых причин люди вдруг начинали покупать или продавать акции. Это было каким-то психозом, манией, какой-то неосознаваемой телепатией. Нет, люди, конечно, объясняли рационально свои действия какими-нибудь экономическими выкладками, но проблема в том, что показатели могли и не меняться, а рынок годами шел вверх или, наоборот, падал вниз.

Андрей на себе не раз испытывал этот психоз фондового рынка и даже придумал термин: тяга. Он научился ее распознавать в своих попытках прочесть чужие мысли. Она проявлялась как тихий, но неумолимый зов, по тональности похожий на комариный зумм.

Рациональное объяснение тяге он тоже придумал. Но в его теории было много спорного, поэтому он ни с кем ею не делился, чтобы не прослыть странным человеком. Необъяснимое она не объясняла, но по крайней мере успокаивала: мистики нет, есть пока неоткрытые законы физики. Это помогало ему жить: в последнее десятилетие единственной константой в его жизни было постоянное непостоянство. И неопределенность.

Возьмем эти дурацкие смерти. Более неопределенную ситуацию сложно себе представить.

Главный вопрос, который нужно было решить: связаны эти смерти каким-то образом или случайны? Если случайны, то живем дальше, согласно графику, если нет, то кто за ними стоит? ФСБ, коммунисты, конкуренты или же это внутренняя контрреволюция? Такое тоже могло быть, Андрей это прекрасно понимал – в мире патентованных подонков всякое бывало. Главным было понять направление: откуда шел удар. Кто эти неуловимые мстители и что им нужно?

Внутренний саботаж Андрей сразу отмел: после победы, когда пилят трофеи, он, может, и будет иметь место. Но сейчас, когда столько бабок вбухано и все висит на волоске, – зачем? И главное – как?

Могло ли это быть происками так называемых конкурентов? Могло. У каждого из партнеров был непрямой путь, с обиженными, побежденными и сломленными в анамнезе. Истории были в том числе и довольно мерзкие. Тот же Шурка Петров, к примеру, прибрал к рукам ЧИФы, куда стекались ваучеры детдомовских детей и стариков из домов престарелых со всей области. Прежний управляющий вложил их в газпромовские акции, выросшие в тысячи раз. А Петров перевел их на свой счет, оставив сирот и стариков с неликвидными бумагами обанкротившихся леспромхозов. Можно сказать, что у каждого сироты Петров украл по квартире, но Шурка предпочитал это называть оптимизацией финансовых потоков и гордился этой операцией как одной из самых успешных в своей жизни.

О Константине Коновалове Андрей мало что знал. Только то, что тот был с Крохалевки и в начале 90-х бодяжил водку. Тогда это был успешный и прибыльный бизнес, такой же, как сейчас бодяжить бензин. Однажды чуть ли не всех производителей левой водки Перми расстреляли из автомата Калашникова возле завода «Велта», где они ждали цистерну со спиртом. По стечению обстоятельств Коновалов и еще пара «цеховиков» не приехали в ту ночь за сырьем. Поговаривали, что именно он и заказал отстрел всех конкурентов. Но ни убийц, ни заказчика не нашли. Коновалов после отстрела конкурентов здорово поднялся, однако все потерял в дефолт. Какое-то время ездил на «десятке» и даже стал наемным менеджером.