Елена Котова - Период полураспада

Едва она развелась, отдав-таки Вардулям квартиру на Ленинском, умерла Катя. Остановилось сердце, перенесшее четыре инфаркта и два инсульта. С утра родители с Чунечкой уехали на дачу, а Гуля, удостоверившись по телефону у дедушки, что бабушке лучше и ей приезжать не нужно, побежала стричься. Когда мастер сушила волосы, ее внутри что-то торкнуло, она поняла, что не имела права идти в парикмахерскую. Выскочив на улицу, набрала деда из будки телефона-автомата.

– Гуля, все кончено…

Гуля схватила такси до Беляево. Бабушка лежала в кровати, закрытая простыней. Гуля с дедушкой плакали на кухне. Приехала Ирка. Весь день они бродили по квартире, не смея трогать Соломона, не смея говорить с ним о таких практических вещах, как похороны… В пять позвонила Алка с Савеловского вокзала.

– Как мама? У меня весь день на сердце какая-то тревога.

– Мам, можешь приехать к нам? Пусть папа с Чунькой едут домой, а ты езжай сюда…

Лена позвонила Вардулю сказать, что умерла бабушка, похороны завтра. Тот выразил соболезнование, но он болен, лежит с температурой. Утром в троллейбусе, по дороге в морг, она наткнулась на Колю, что-то оживленно рассказывающего своей рижской подруге. Они сидели, не замечая ее, у самого выхода. Лена смотрела на бывшего мужа, сидящего на расстоянии вытянутой руки, не понимая, как может близкий человек так быстро стать совсем чужим, тронула его за плечо.

– Не разговаривай так возбужденно, температура подскочит… – тут троллейбус остановился на ее остановке, и она сошла.

Для морального восстановления после развода и кончины бабушки, случившихся практически одновременно, Алка отправила дочь в гости к Татке на месяц. Обменяв на форинты триста рублей, положенные по закону, и надев на себя кольцо с рубином и две золотые цепочки – Алка оговорила с Таткой, что именно из ювелирки та сможет продать своим приятелям, – Гуля села в поезд на Киевском вокзале…

В Будапеште она первым делом купила кубик Рубика. В Москве его достать невозможно, а это такая потрясающая штука: ломать голову над тем, чтобы сложить нескладываемую головоломку.

Каждое утро Татка заворачивала ей в папиросную бумагу бутерброд и яблоко, и Гуля на поезде ехала в Будапешт. Бродила по Рыбацкому бастиону над рекой, вглядывалась в портрет юноши в красном берете Дюрера, поражаясь тому, что видит собственными глазами одну из своих любимых картин еще со времен клуба юных искусствоведов. Если бы еще так не хотелось есть…

– Кофе пей на автобусных станциях, – снабжала ее советами по утрам сестра. – Не вздумай заходить в кафе, там кофе стоит форинтов пятнадцать, а на автобусной станции – пять. Не ходи по бутикам, там дорого, иди в центральный универмаг. Походи по развалам, только будь внимательной, там много… некачественных вещей. А завтра я покажу тебе мой завод, и мы вместе пообедаем.

День на заводе порадовал Гулю тем, что Татка все же не такой безупречно правильный и рациональный человек, как кажется. Она живая, и даже очень. Достаточно взглянуть на Таткиного коллегу-инженера, который повел сестер на обед…

Таткин муж Янош тратил времени на развлечение гостьи больше, чем его жена. По воскресеньям возил ее «на фазенду», – так они с Таткой называли огромный виноградник, где Янош с племянником вкалывали по выходным.

– Для Яноша это лучший отдых, – повторяла Татка. – Он так любит землю, работу на фазенде. Тебе тоже там будет интересно, я не сомневаюсь. Янош, ты приготовишь нам гусиный суп? Гуля, там в маленьком домике печь, только в ней получается настоящий гусиный суп. Это необычайно вкусно.

Хозяин фазенды работал, Гуля с племянником помогали. В погребах стояли ряды бочек, Гуля не понимала, как может найтись применение такому количеству вина. Хозяин с племянником учили ее различать привкусы и ароматы, разные у каждой бочки. В печи настаивался суп, Янош с каждым часом веселел.

Янош работал в Будапеште, снимая там квартиру и приезжая в Секешфехервар по средам и на выходные. Он был весельчаком и добрейшим человеком. В друзьях у него ходили в основном советские офицеры: в Секешфехерваре располагался штаб группы Южных войск, тех, что стояли в Венгрии и Болгарии. Лучшим другом Яноша был главный санитарный врач, которому Янош добывал на черном рынке левые телевизоры, сбываемые офицером-санитаром в Москве во время командировок, за что винодельня Яноша исправно получала «сэкономленный» военный сахар.

К концу Гулиного отпуска к Татке приехала мама Тамара. Невысокая, невероятно располневшая, она целыми днями сидела дома и смотрела телевизор. Вечером дочь иногда выводила мать в кафе. Спала тетя Тамара в одной комнате с Гулей, радовалась, когда приезжал из Будапешта зять, с которым любила пропустить рюмочку-другую. Это, пожалуй, был последний раз, когда Гуля встретилась со своей теткой, показавшейся ей такой далекой, такой не похожей на клан Кушенских. Гуля видела, что загостилась у сестры, и радовалась, что скоро в Москву, к Чуньке.