Елена Котова - Период полураспада

Ощущение безысходности притуплялось, сменяясь ощущением перемен. Их институту разрешили делать сдельные, договорные работы – аккордные. Алка ненавидела черчение, но не в ее характере было упускать возможности. Шубка под котик совсем износилась, да и платья нового захотелось, а сдельщина оплачивалась по пятьдесят рублей за чертежный лист. Все норовили таскать сдельщину домой, а Алку домой не тянуло, не хотелось видеть тревожные взгляды родных. Лучше сидеть по вечерам в пустом здании, где гулко звучали в коридоре случайные шаги.

– Наташа, у вас есть чай? У нас кончился. – в комнату зашел парень из соседнего отдела.

– На подоконнике возьми, – Алка не подняла головы от чертежа, припоминая, как зовут парня.

– Я б с тобой попил, если не возражаешь. Тебе сделать?

Алка подняла голову.

– Ты тоже аккордник?

– Ага.

– Ты дома чертишь, наверное. Я никогда тебя по вечерам здесь не видела.

– А ты вообще меня видела? Сколько раз мы вместе на лыжах ходили, э-эх, нехорошо… По глазам вижу: сидишь и пытаешься вспомнить, как меня зовут. Виктор меня зовут, Виктор Котов.

– Знаю, – невозмутимо заявила Алка и снова склонилась над чертежом.

– Чай-то будешь? Погоди, у нас в комнате конфеты есть. Сейчас сбегаю.

– Можешь не торопиться. Я все равно, пока не закончу лист, не буду пить чай… – но Виктор уже скрылся за дверью. Вернулся, заварил чай и терпеливо ждал, пока Алка обводила тушью карандашный чертеж, стараясь не посадить кляксу.

– Ты в карандаше сначала чертишь? Я сразу тушью.

– Значит, ты талант, – не поднимая головы от кульмана, бросила Алка.

– Скажешь тоже… Хотя да, талант есть, чего скромничать…

После чая Алка засобиралась домой. Виктор подал ей летнее светло-серое габардиновое пальто:

– Провожу, не возражаешь? Ты где живешь?

– На Поварской, – бросила Алка, перекалывая заколку на волосах.

– Ух ты, в самом центре! А мы… я … у Савеловского, на Башиловке. От работы зато близко, на трамвае, а потом пешком до Марьиной Рощи. Ты мне скажи, а роща тут была когда-то, или это так?… Погоди, я за пальто сбегаю. Не уходи, я быстро.

По дороге Виктор рассказывал о себе, Алка старательно смеялась его шуткам, показывая зубы и слегка откидывая голову. Девчонки их отдела уже давно обсуждали Виктора Котова: высокий, красивый, в волейбол лучше всех играет. Только полтора года как из института, а уже старшего инженера вот-вот дадут. Вроде не женат, но то ли девушка у него постоянная, то ли с женой нерасписанными живут. Однако, на следующий день Алка впервые вышла после работы на волейбольную площадку.

– Возьмете меня?

– Давай к нам, у нас как раз шестого не хватает, – крикнул с другой стороны сетки Виктор. Как будто Алка не видела этого сама…

– Сегодня чертить не буду, – заявила она, когда игра закончилась. – Тепло, весна, хочу домой пешком прогуляться.

Они вышли на Самотеку, дошли до Цветного бульвара. Виктор снова рассказывал что-то о своей семье, Алка слушала вполуха. Очнулась лишь, когда он заговорил об отце, и она узнала о расколе и еще одной жизни на «до» и «после».

Внешне Виктор чем-то напоминал Зорана, такой же высокий, широкоплечий блондин, правда, уже лысеющий со лба. А так… Типичный деревенский парень, говорит «четьверьх».

– Мам, завтра к нам мой приятель с работы придет, – сказала Алка матери.

– Правда? – обрадовалась Катя, но Алка, увидев эту радость на лице матери, тут же схватила полотенце и мыльницу и ушла в ванную. Заперла дверь, стала разглядывать себя в зеркало. Вот точно так же стояла она перед зеркалом, а Зоран обнимал ее за плечи…

Ни Соломону, ни Кате «приятель» не понравился. После ужина Виктор засобирался домой, Алка пошла проводить его до двери.

– Кто это на рояле у вас так поздно играет?

– Ирка, моя сестра.

– Родная?

– Вообще-то двоюродная, но можешь считать, что родная.

– И что, так каждый вечер?

– Она пианистка, заканчивает Гнесинский институт.

– Настоящая пианистка?

– Ну да. Можем сходить ее послушать. У них концерты в Гнесинке каждый месяц, тут рядом, за углом.

– Хочу. А чего она так громко играет? Прям по клавишам бьет.

– Не «чего», а «что». Это Лист… кажется… Музыка у него такая, мощные аккорды.

– Аккорды? Прям как у нас. Аккорды… А на аккордеоне у вас никто не играет?

– Дурака валяешь?

– А чего, не смешно? А за этой дверью кто пилит?

– Это дядя Мося.

– Мося? Что это за имя такое?

– Моисей. Библейское имя, между прочим. Он контрабасист…