Владимир Малик - Тайный посол. Том 2

Без оружия, без чалмы, плешивый, в цветастых шелковых шароварах и в таком же халате, грозный Мюрад-Гирей был похож не на хана-воина, перед которым трепетал весь Крым, а на обрюзгшего престарелого купца из Кафы или Гезлева.

Перепуганные жители городка шарахались от его коня и жались к глиняным заборам. Следом за ханом мчались нукеры, ханские жены, сыновья и дочки. Топот копыт, вопли, туча пыли и перьев от раздавленных конями гусей – все это нагоняло еще большую панику на бахчисарайских жителей, и так уже ошалевших от известия о нападении казаков, свалившихся как снег на голову.

Со всех сторон слышались крики:

– Казаки!

– Урус-шайтан!

– О вай-вай, горе нам, правоверные!

– О Аллах!

Люди словно обезумели. Кричали. Плакали. Умоляли ханских воинов не оставлять их на произвол судьбы. Но никто никого не слушал. Слепой животный ужас гнал хана, его бесчисленную семью, дворцовую стражу прочь из Бахчисарая. Скорее туда, в леса, темно-зелеными кущами лежащие по взгорьям и глубоким долинам! На яйлу [45], а там – к морю, где всегда наготове стоят ханские корабли!

Едва успели последние беглецы укрыться в лесу, как в противоположной стороне, на севере, взвилась пыль – это мчались передовые отряды запорожцев.

Хан в бессильной злобе скрежетал зубами. Страх и стыд переполняли его сердце. Почему перекопский бей вовремя не предупредил его об опасности? Или казаки уничтожили весь гарнизон Перекопа? О великий Аллах! Теперь Урус-шайтан со своими воинами прольет море крови правоверных! И ты допустил это, о великий Аллах! Хан взглянул на свой расшитый халат, на мягкие туфли – и на него с новой силой нахлынул стыд. На кого стал похож? Как будет смеяться над ним султан Магомет, когда его соглядатаи, которыми наводнен Крым, донесут ему о позорном бегстве хана!

Однако раздумывать некогда. Через полчаса казаки будут тут.

– Вперед! – крикнул хан и быстро, первым понесся галопом прочь.

Поздно вечером добрался он до Ялты, бросив поводья слугам, взбежал по трапу на галеру. Только здесь почувствовал себя в безопасности, немного успокоился. В любой миг галера могла отчалить от берега и выйти в открытое море, где никто уже не догонит ее… Но после недолгого размышления хан отменил приказ о выходе в море, он решил заночевать на корабле, не выходя из ялтинской бухты.

Постепенно к нему возвращалась способность трезво рассуждать. Страх за собственную жизнь прошел, и он начал думать о том, как собрать войско, чтобы дать отпор Сирко. Переодевшись в военную одежду, прицепив на бок саблю и засунув за пояс пистолеты, из жалкого беглеца он вновь превратился в грозного хана, его голос, когда начал отдавать нукерам приказания, обрел обычную силу и уверенность.

– Спасибо тебе, Гази-бей, за своевременное предупреждение! Ты спас нас всех. – Мюрад-Гирей покровительственно похлопал по плечу уставшего и убитого горем салтана. – О твоих детях позаботятся. А ты сейчас, несмотря на усталость, скачи в Алушту, поднимай людей. Пусть каждый, у кого есть конь и сабля, едет на яйлу! Оттуда мы ударим по казакам! Пускай алуштинский бей разошлет гонцов по побережью до Кафы с моим приказом собираться на яйле, и сам он вместе с войском завтра к полудню придет к истоку Салгира. Мы пойдем по долине на север и разгромим презренных гяуров!

До поздней ночи хан направлял во все стороны гонцов и лазутчиков. Вошел к себе в каюту вконец обессиленный и тяжело упал на широкую, покрытую роскошным пестрым ковром тахту.

На следующий день в стан Сирко на берегу Сиваша стали прибывать целые вереницы бывших невольников и невольниц. Мужчины, вооружившись татарскими луками и саблями, помогали запорожцам стеречь пленных, которых было почти столько же, сколько и освобожденных. Женщины и девушки, а также тумы – дети, родившиеся у невольниц от мужей-мусульман, пасли отары овец, табуны лошадей и стада коров. Эта военная добыча была крайне необходима для обратного похода казачьего войска – будет в дороге мясо, молоко, творог.

В субботу утром прибыл отряд из-под Козлова.

Не успела улечься радость от встречи и счастливого завершения похода, закончившегося взятием богатого приморского города и освобождением многих сотен невольников, как на юго-востоке показалась пыль: возвращался кафский отряд.

Сирко был доволен: пройдено пол-Крыма, освобождены тысячи людей, захвачено много пленных, которых со временем можно будет обменять еще на несколько тысяч невольников. Такого успешного похода запорожцев не было со времен Сагайдачного!