Янник Гранек - Богиня маленьких побед

Сегодня Энн сказала бы ей, что это было ошибкой: в континууме заброшенных тел и забытых душ жизнь одного человека стоит не меньше, чем жизнь другого. Мы все звенья. И никаких миссий ни у кого из нас нет. Адель любила Курта, и ничего важнее этого быть не могло.

Наперекор ее опасениям, воздух в кабинете отнюдь не был затхлым. Неназванные доброжелатели его хорошо проветрили, украсили комнатным растением и сопроводили открыткой: «Желаю побыстрее вернуться в строй. Келвин Адамс». Подобная забота ее немало удивила – даже в самом лучшем случае она ожидала хорошего нагоняя. Энн вызывающе взглянула на стеллаж, перегруженный корреспонденцией. Начать решила с переданного Элизабет письма, приготовила чаю и, не торопясь, устроилась за столом. Затем вдохнула запах бумаги, и ей показалось, что та отдает знакомым ароматом лаванды. Поднявшийся к горлу ком был быстро подавлен – Адель бы ее слезы не понравились.

Моя дорогая Энн.

Научный архив Курта Гёделя будет передан библиотеке Принстона. Я с самого начала решила так поступить и поэтому поручила Элизабет ОТ ВАШЕГО ИМЕНИ доставить его директору ИПИ. Это не подарок, и я прошу вас никоим образом его таковым не воспринимать! Всему свое время, Энн: время прятаться в книгах и время жить.

Вы дали мне намного больше, чем могли когда-либо надеяться. Мои последние мысли будут не о моих собственных сожалениях, а о чудесах, которые вам еще предстоит пережить в жизни. Желаю, чтобы ваша жизнь была поистине волшебной.

Ваша Адель Туснельда Гёдель

Почерк был твердый и убористый, но после подписи следовал постскриптум, немного более раскованный, в котором Энн ощутила зримое присутствие пожилой дамы: « Vergessen Sie nicht zu lächeln, Mädel!» [150]

Энн развернула аккуратно упакованную в несколько слоев бумаги посылку – Элизабет была женщиной очень дотошной. В ней обнаружилось облупившееся гипсовое розовое фламинго. Девушка расхохоталась до слез. Затем поставила громоздкую птицу на стол, а рядом вывалила содержимое своей сумочки. Долго искать не пришлось: записка Лео служила закладкой для «Алефа», книги, неизменно сопровождавшей ее во время визитов в «Пайн Ран». Энн ее так и не дочитала.

Она развернула клочок бумаги; поверх нескольких строк кода Леонард, в виде императива, нацарапал несколько цифр, за которыми следовало «Настаиваю, пожалуйста», подчеркнутое тремя жирными чертами. Энн посмотрела в окно и увидела длинную, покрытую снегом лужайку – зеркальное отражение низкого, белого неба.

А потом набрала номер Лео: последовательность цифр, лишенную всякой логики, но зато идеально элегантную.

Гёдель, Граучо Маркс и Гейзенберг облокотились на стойку бара.

Гейзенберг говорит: «Это может показаться вам невероятным, но я все спрашиваю себя, не является ли наша жизнь анекдотом».

Гёдель говорит: «Если бы мы были за его пределами, то знали бы об этом наверняка, но поскольку мы живем внутри него, то у нас нет никакой возможности определить, анекдот это или нет».

На что Граучо Маркс ему отвечает: «Конечно, наша жизнь анекдот, просто вы плохо его рассказываете!»

Моему отцу, вместо последнего «Прощай».

Я. Г.

Хотя этот роман, в первую очередь, является вымыслом, из уважения к памяти Адель и Курта Гёделей я старалась во всем придерживаться биографических, исторических и научных фактов, о которых мне удалось узнать. Специалисты наверняка найдут в этой книге множество неточностей, ошибок и преступных сокращений.

Эта история – такая же истина, как многие другие: смесь объективных фактов и субъективных правдоподобий. В 1927 году Адель и Курт действительно жили на одной и той же улице, и то, что они именно на ней и встретились, вполне вероятно. То, что Адель очаровала Курта, представляется вполне очевидным, но вот то, что он преподал ей урок логики, вызывает сомнения. Два яблока, которые они съели в постели, не что иное, как поэтическая вольность. То, что Адель разрешили ухаживать за Куртом в санатории, вместе с Моргенстерном, всего лишь предположение. Но то, что она кормила его из чайной ложечки, правда. То, что ее свекровь была сущей горгоной, вполне вероятно, но то, что она побудила сына на ней жениться, может оказаться заблуждением. Беременность Адель после их свадьбы чистой воды вымысел, но то, как она отбила его с помощью зонта, история вполне реальная. Страх и холод во время поездки по Транссибирской магистрали представляются мне вполне логичными. То, что Адель по достоинству оценила японскую темпуру, вполне естественно, кому ж она не понравится? А вот о жалобах Курта на то, что у него украли ключ от чемодана, рассказала славная дама Фредерик. То, что Паули и Эйнштейн питали слабость к австрийской кухне, предположение, но «эффект Паули» является широко известной в научных кругах шуткой. Суфле Адель такого удара просто не вынесло бы. То, что Эйнштейн и Гёдель ежедневно совершали вместе прогулки, исторический факт. И то, что гений, создавший теорию относительности, чрезмерно потел, тоже правда. Все биографы ученого отмечают его тягу к женскому полу, как и грубое к нему отношение, но при этом несколько расходятся в оценках его интереса к релятивистской стиральной машине. Поклонники гения без труда узнают приписываемые ему афоризмы и цитаты. О том, как Гёдель получал гражданство, поведал господин Моргенстерн. А то, что они досаждали Курту в автомобиле, – предположение, которое вполне можно и оспорить. Что касается дружеских отношений Адель с другими дамами, то источников, способных пролить на это свет, очень немного, хотя некоторые документальные свидетельства о Лили фон Калер позволяют предположить, что она была в высшей степени привлекательной личностью. Дружба этой женщины с Альбертом не вызывает сомнений. Того, что Адель злилась на мужа, отрицать нельзя, по крайней мере, так вполне могло быть. То, что господин Халбек был чудаковатым сумасбродом и во время своих сеансов бил в барабан, подтверждено документально. А то, что он поднимал на смех Гёте и всю классическую немецкую культуру, представляется мне весьма логичным с точки зрения дадаизма. Что касается Теологиуса Джессапа, то это сущая выдумка. Несмотря ни на что, Маккарти на самом деле подверг семью Оппенгеймеров гонениям, разговоры Альберта Эйнштейна действительно прослушивались, и вполне возможно, что ФБР осуществляло слежку и за Куртом Гёделем. А то, что Гёдели пытались передавать мысли на расстоянии, реальная история. В одной из биографий говорится, что некий режиссер пытался подобраться к гению-затворнику. Лично я предпочитаю считать, что им был мэтр Кубрик. То, что Пол Коэн приходил к старому ученому попить теплой водички, лишь литературный прием, а вот то, что у него перед самым носом захлопнули дверь, исторический факт. То, что господин Гёдель умер от голодного истощения, горькая правда, а то, что Адель не хотела отдавать его научный архив, искажение реальности. Вдова завещала его принстонской библиотеке «Файрстоун». Его объем составляет порядка девяти кубических метров. То, что они пятьдесят лет прожили в любви, само по себе представляется совершенно очевидным.