Александр Мелихов - Мои университеты. Сборник рассказов о юности

Традиционно большую группу составляют надписи, посвященные тяготам и неприглядности студенческой жизни. Например: «Встану рано утром, выпью банку ртути, все равно я сдохну в этом институте»; или вот: «Ума нет – иди в пед, совсем дурак – иди на -фил, – ист, – спорт, – мат, – физ, – соц, – пед и прочий фак» (как правило, содержание подобного отрывка варьируется в зависимости от ареала обучения автора). Хочется подчеркнуть, что слово «фак» в данном контексте и транслитерации не имеет никакого отношения к афроамериканским субкультурам.

По мнению одного из крупнейших специалистов в области студенческого фольклора Юань Линь Волжанина-цзы, указанная категория надписей служит своего рода способом подчеркнуть мощность собственного статуса путем инфернализации условий своего местопребывания и наделения его как можно более ужасными атрибутами. Что напоминает принятые в военной среде самообзывания.

И раз уж мы заговорили об армии, то нам следует перейти к надписям, отражающим армифобию. Множество надписей, как, например: «Если хочешь стать солдатом – обругай декана матом», «Лежит на дороге солдат из стройбата – не пулей убит, задолбали лопатой» или «Лежит на дороге солдат ПВО – не пулей убит, задолбали его», выполненные, по всей видимости, мужской частью аудитории, свидетельствуют о ее достаточно мощном чувстве страха, испытываемом перед службой в Вооруженных силах царства «Р». Как очень верно заметил Сергей Переслегин, «и в этом смысле армия играет роль “контура турбонаддува”» – для вуза, конечно.

Естественно, что ни одна парта не обходится без архаических граффити личностно-бытового характера вроде «Петя – казел» или «Надя – дура», в которых выплескивается либидиозное бессознательное учащихся, вследствие неумения раскрыть последнее в более сложной и конструктивной форме. У нас не царскосельский лицей и сочинять стихи (или хотя бы более или менее связно выражать свои чувства в прозе) для понравившейся девушки, юноши, женщины, мужчины, преподавательницы, Родины «школоту» уже давно не учат. Хотя бывают и некоторые исключения вроде: «Не могу держать без смеха грудь девчонки политеха».

К характеризующим сексуальную сферу учащихся также можно отнести и граффити ЛГБТ-фобской направленности. Типичнейшим из которых является: «убей транса, гея, лесбиянку (нужное подчеркнуть)» и т.д. Ну и, естественно, хорошо знакомое со школьной скамьи эпическое полотно: «Если ты не голубой, нарисуй вагон другой!» Объемный состав, как правило, сопровождающий данное провокационное заявление, характеризует, с одной стороны, по-прежнему доминирование среди населения царства «Р» консервативных взглядов на взаимоотношение полов, а с другой стороны, величайшую любовь к системе железнодорожного сообщения. Последнее в контексте психоаналитического подхода, вероятно, указывает на либидиозный символизм паро-, электро-, тепловозов.

Культурные предпочтения учащихся раскрываются в изображениях имен любимых актеров, музыкальных групп, исполнителей и т.д. Среди них стабильно фигурируют такие, как «Цой жив», «Курт не умер – он вышел покурить» или «Все идет по плану», зачастую сопровождаемые текстами песен и рисунками, копирующими оригинальные постеры альбомов.

Таким образом, графический материал напартных изображений я бы выделил в особое направление искусства. И запретил бы стирать любое изображение со столов. А столы через каждые десять лет изымать из аудиторий и хранить в музеях как артефакты. Мне непонятно, зачем необходимо совершенно по-варварски драить их тряпками с мылом. Это глупо, неэффективно и наносит непоправимый вред культуре.

Мама считала, что я непременно должна ехать. «Как все, так и ты».

Любимая подружка, пролетевшая в тот год мимо университета и работавшая лаборантом на ветеринарной станции, сочувствовала и обещала писать письма.

Я пребывала в глубоких раздумьях: тратить месяц юной жизни на откапывание клубнеплодов казалось делом крайне сомнительным, но способов избежать этого добровольного наказания я не видела. Здоровьем родители наградили меня, тьфу-тьфу, крепким, а вот искусству убедительно врать не обучили – может, и хотела бы получить освобождение по болезни, но даже приблизительно не знала, к какому врачу идти на поклон с шоколадкой. Потому и оказалась в назначенный час «под варежкой» – так по сей день называется вокзальное место встречи всех свердловских путешественников. Руку в варежке (точнее, в рукавице) простирает вперед скульптурный рабочий, символизирующий тружеников тыла, рядом с ним – статуя танкиста, коллективный образ фронтовиков. Я смотрела на них обоих снизу вверх и страдала. Мне совсем не хотелось ехать в Красноуфимск – тем более стоял такой красивый сентябрь. Желто-красный, как свердловские трамваи… А в воскресенье будет концерт, на который я мечтала попасть.