Татьяна Булатова - На фиг нужен!

– Например, попасть на свадьбу, – пошутил младший Кунеевский, и Нинель Владимировна подхватила:

– И на свадьбу в том числе!

– А я бы не пошел, – предостерег ее Юра, логично предположивший, что на чужом празднике мать будет чувствовать себя неуютно. Но Нинель Владимировна не собиралась прислушиваться к голосу сыновнего разума. В сложившейся ситуации она рассчитывала исключительно на могущество собственной воли, неоднократно выручавшей ее на протяжении стольких лет. Только благодаря ей Кунеевская брала одну высоту за другой, двигаясь к поставленной цели с напористостью бронетранспортера.

Не собиралась она сдаваться и на этот раз, твердо следуя основным положениям тридцатидневного курса реабилитации своего женского «Я». Основательно озабоченная его состоянием, Нинель Владимировна поклялась держать в строжайшем секрете все, что происходило за пределами вверенной ей бухгалтерии. Конечно, на первый взгляд ее молчание могло показаться проявлением лишь ущемленного женского самолюбия: всегда неприятно признаваться в том, что тебя бросили, променяли на молодую, красивую или даже некрасивую, это не важно. Но на самом деле безмолвие Кунеевской было продиктовано стремлением соблюсти чистоту эксперимента, освободив себя от воздействия чужой жалости или злорадства. И в этом смысле Катина свадьба могла стать прекрасной проверкой эффективности всех предпринимаемых Нинель Владимировной действий еще и потому, что состояться она должна была ровно на пятнадцатый день с момента начала бракоразводного процесса.

«Работает!» – не переставая, радовалась Кунеевская, проникшись атмосферой праздника, и продолжала перебирать в голове различные варианты окончательного выхода из кризиса. «Завершится развод, начну ремонт, а потом – наверстаю все, что упустила: запишусь на йогу, обзаведусь единомышленниками, начну путешествовать…» Ей, конечно, хотелось внести в этот список пару пунктов, связанных с благополучием сына, но она отгоняла эти мысли, напоминая себе о том, что ее главная цель – это она сама. «И никто другой!» – повторяла Нинель Владимировна снова и снова, раскачиваясь в танце под медленную музыку. Она гордилась собой. Гордилась своим умением справиться с отчаянием, настроиться на лучшее, взять ситуацию под контроль и добиться желаемого.

«Вот я и начала выздоравливать», – мысленно похвалила себя Нинель Владимировна и поспешила вернуться к столу, поближе к людям, чтобы разомкнуть искусственно поддерживаемое одиночество. «Горько!» – кричала она вместе со всеми и все время ловила себя на мысли о том, что ничуть не завидует молодым и желает им счастья, большого и долгого. Она бы и продолжала так думать, не подойди к ней новоиспеченная Катя Прахт, бережно поддерживаемая под руку молодым супругом, Яковом Прахтом, в котором Нинель Владимировна неожиданно для самой себя вдруг разглядела своего Юру – Юру Кунеевского, единственного и неповторимого даже в своей человеческой мерзости и многолетнем пьянстве. «Не может быть!» – попыталась она усилием воли отогнать наваждение, обуздать вдруг прорвавшуюся изнутри тоску, но ничего не получилось.

– Совет да любовь, – с трудом выдавила из себя Нинель Владимировна, и слезы навернулись у нее на глаза.

«Напилась, что ли?» – многозначительно переглянулись между собой Наташа и Тоня, а Катя с присущей ей отзывчивостью обняла начальницу и тоже немного всплакнула.

– Это я от счастья, – пояснила Катенька свою реакцию и тонким шелковым платочком убрала черные разводы под глазами.

– И я от счастья, – не задумываясь, солгала ей Кунеевская и, вытерев нос салфеткой с целующимися голубками, торопливо выбралась из-за стола, чтобы через пять минут уйти не попрощавшись.

Выводы, которые извлекла Нинель Владимировна из случившегося на свадьбе, потрясали своей нелогичностью. Всегда руководствующаяся здравым смыслом, она вдруг отказалась видеть в том, что произошло, естественное проявление своей женской природы, не менее естественную реакцию психики на пережитый стресс или доказательство неэффективности используемой методики, и ударилась в мистику. Измена мужа, развод с ним, а также появление в бухгалтерии Екатерины Сергеевны были интерпретированы ею как происки злого рока. А с ним, как известно, спорить бессмысленно: все равно что плевать против ветра, – как бы хуже не было. И хоть Кунеевская решила смириться с положением дел, желание найти виноватого все равно не угасало. И он был найден. И вот теперь Нинель Владимировна, как человек, всегда тяготевший к справедливости, оказалась в самом эпицентре сложнейших переживаний.