Жаринов Викторович - Библиотека Дон Кихота

Все это происходило в январе 1577 года. Уверенный на этот раз в удаче, Мигель отправил четырнадцать своих товарищей в убежище, сам же остался пока в Алжире, чтобы иметь возможность контролировать ситуацию извне. В грот он собирался войти вместе со всеми лишь в самый последний момент, когда на горизонте действительно появится долгожданная бригантина.

В томительном ожидании прошло долгих полгода, а бригантина все не появлялась, но Мигель верил в своего брата и не предавался отчаянию.

Прошло долгих полгода, а бригантина все не появлялась и не появлялась на горизонте. Долгих шесть месяцев беглецы провели в сыром и темном гроте: бескрайняя пустыня сменилась крысиной норой, могилой, куда их погребли заживо. Из этой могилы они могли выходить на воздух только ночью, когда их никто не видел. Продовольствие уже не доставлялось так исправно, как прежде, и подлец Дорадор доставлял в основном соленую пищу, не очень заботясь о вине и воде. Добровольных узников грота начала мучить невыносимая жажда.

Между тем 29 июня того же года в Алжире появился новый правитель, человек-зверь, бывший гражданин венецианской республики, а ныне ревностный мусульманин, после обряда обрезания взявший себе имя Гассан Паша. Один звук этого имени верного исламу прозелита наводил всеобщий трепет. Все ждали ужесточения мер, так как любая смена власти в Алжире обычно сопровождалась крайней жестокостью. Захватив в свои руки всю торговлю, конфискуя в свою пользу пятую часть добычи корсаров, в короткий срок Гассан Паша сумел разорить своих подданных и довел население, жившее только грабежом, до полной нищеты и голода. В результате в столице началась эпидемия. Смертность росла с каждым днем. На улицах Алжира появились трупы.

20 сентября Мигель бежал из города и присоединился к своим измученным вконец товарищам.

Ночью 28 сентября к берегу подошла долгожданная бригантина под начальством капитана Вианы. С судна был подан условный сигнал. Беглецы выскочили наружу. Шлюп ждал их на берегу. Свобода была так близка, что каждый буквально не чуял под собой ног, когда бежал на пристань. Вместе с Сервантесом и садовником Хуаном их было ровно шестнадцать. Но сигнал, данный с корабля, был услышан не только испанцами. На беду он привлек внимание мавров, занятых в это время рыбной ловлей. Мусульмане подняли тревогу. Опасаясь погони, бригантина вынуждена была удалиться. Беглецы еще какое-то время бегали по берегу, кричали, ругались, рыдали от отчаяния. А бригантина, между тем, все удалялась и удалялась от них, пока окончательно не скрылась за горизонтом. Пришлось вновь возвращаться в свой склеп. В эту злополучную ночь, удалившись в самую глухую часть сада, Мигель вновь позволил себе слабость, как тогда, в пустыне, и из его груди вырвался тихий, еле слышный стон, наподобие того, который и прозвучал за высокой оградой венты де Квесада.

Они по-прежнему оставались в гроте, сами не зная, на что им надеяться. Просто никто добровольно не хотел расставаться даже с призраком свободы и возвращаться назад в плен. Это был жест коллективного отчаяния. Провизии им больше не приносили.

30 сентября ночью они услышали в саду бряцание оружия. Это Дорадор привел сюда стражу. Мигель лишь успел шепнуть своим товарищам: «Единственное спасение для вас для всех — свалить вину на меня одного». И, не дожидаясь стражи, вышел из грота.

— Я заявляю, что ни один из этих христиан невиновен. Я один составил план заговора и уговорил всех бежать, — твердо произнес Мигель начальнику стражи.

Заявление Сервантеса было в точности доложено Гассан Паше.

— Не бойтесь, — обратился напоследок Мигель к своим товарищам, — я спасу вас всех.

Когда Мигеля увели в покои Гассан Паши на допрос, то его уже никто не надеялся увидеть живым.

— У меня не было никаких сообщников. Я и только я виноват во всем. Эти христиане, что оказались со мной в гроте, попали туда совершенно случайно… — начал было пленник с порога, даже не дожидаясь вопросов Гассан Паши.

И тут же с порога получил жестокий удар плетью, от которого у него перехватило дыхание. Закончить фразу Мигель оказался не в состоянии.

Хитрый венецианец, по воле судьбы ставший магометанином, принялся внимательно рассматривать того, кто готов был добровольно принять за всех мученическую смерть. Сам уроженец Италии, где и располагался папский престол, оплот римско-католической церкви, он не обладал и сотой долей христианских добродетелей своего пленника и ему был крайне любопытен этот редкий человеческий экземпляр. Удар плети пришелся как нельзя кстати. Он, кажется, слегка охладил рвение безупречного христианина. Плоть, презренная плоть все-таки брала свое, чтобы там не утверждали богословы. А они, богословы, еще спорят: материальна душа или нет и если нематериальна, то как она все-таки связана с телом. Так и связана: напрямую. Вон как позеленел этот образцовый христианин лишь от одного удара плетью.