Карл-Йоганн Вальгрен - Живописец теней

– Еще бы! Это же не совсем обычный фильм, насколько я понимаю.

А вот это Иоакиму уже не понравилось. Сосед, очевидно, соображал куда больше, чем делал вид.

– Ты, может, и сам снимешься?

– Где?

– Да в фильме… Статистом или там что…

– Я приехал посмотреть, все ли в порядке. А теперь извини меня, пошел дождь, и я бы с удовольствием…

Сюнессон посмотрел на него скептически, покачал головой и укатил на своем велосипеде.

В гостиной на диване с обивкой от Маримекко полулежала совершенно голая женщина и смотрела телевизор. Похоже, она не заметила, что он вошел, а может, просто не придала этому значения. Даже глаз не подняла. Поскольку Иоаким не имел четкой стратегии, как вести себя в подобных ситуациях, он остановился на пороге. Высокая и полная грудь, явно противоречащая закону всемирного тяготения, наводила на мысль об ее искусственном происхождении. Все места, где женщинам досаждают растущие волосы, тщательно выбриты.

– Хамрелль наверху, – сказала она, переключая канал.

– Я – хозяин дома. – Его взгляд автоматически перескочил с груди на лобок – что там прячется между бедрами?

– Экономические проблемы, да? Тут вырубился свет на прошлой неделе, Хамрелль позвонил, а ему сказали, что электричество отключено за неуплату. Пришлось ему ехать в банк и платить наличными, чтобы дали свет в тот же день. Батареи были ледяные. Можешь себе представить, каково сниматься при десяти градусах.

Все ясно, подумал он. Вполне логичное наказание за его грехи. Ногти на пальцах ног у дамы были покрыты ярко-синим лаком. Она была красива особой увядающей красотой тридцатипятилетней женщины.

– Слушай, принеси-ка мне бутерброд из кухни.

Он выполнил ее просьбу и двинулся дальше – обследовать собственный дом.

С каждой ступенькой лестницы на второй этаж признаки сексуальной активности были все более явными. На полу в прихожей лежал перевернутый чемодан, из него высыпались в высшей степени греховные игрушки. Ему пришлось перешагивать через ярко раскрашенные дилдо [84]и еще какие-то заводные игрушки исключительно эротического вида, но не сразу понятного назначения.

Из комнатушки, когда-то предназначенной для прислуги, послышались звуки техно. Как настоящий, хорошо воспитанный интеллигент из провинции, он вежливо постучал. Музыка оборвалась, и дверь открылась.

– Не прерывайтесь! – заорал открывший, стоя к нему спиной. – Мне нравится эта поза. Давайте, давайте, девушки!

В гостевой постели Иоакима, выкрашенной в розовый цвет, две женщины занимались чем-то откровенно непристойным. У одной из них на поясе висел циклопических размеров желейно-прозрачный фаллос. Со стены на все это смотрела голова лося. К дымоходу было прислонено колоссальное зеркало. Молодой человек в тренировочном костюме согнулся за видеокамерой. А чуть подальше, у окна, стоял голый мужик примерно в возрасте Иоаки ма и лениво почесывал в паху.

– Ты из «Кейтеринга» [85]? – спросил, повернувшись наконец к Иоакиму, здоровенный мужик под два метра. Он-то, слава богу, был одет. – Ты должен был быть здесь час назад!

– Я хозяин дома – Иоаким Кунцельманн.

Гигант перешагнул порог.

– Продолжайте, продолжайте! – крикнул он в комнату. – Тильде, о чем ты думаешь? Весь смысл в том, чтобы ты получала наслаждение, ты приближаешься к оргазму… Вот оно что, Кунцельманн! Так это ты и есть Кунцельманн! В чем дело? В контракте, по-моему, написано, что нас никто не будет беспокоить! Тильде, сделай мне одолжение и попробуй постонать! Нет-нет, весь смысл в том, что Дженни пока не снимает свой хомут… погоди… твоя ориентация еще не ясна. Ты пока еще кобель, но тебя постепенно обращают в иную веру…

Профессиональный дегустатор Иоаким Кунцельманн понял, что снимается обычная клубничка для ТВ-1000, хотя и с налетом юмористического ретро семидесятых: две девушки, у которых долго не было мужчин, развлекаются друг с дружкой. Надевают пояс с дилдо и чередуются, кому быть альфа-самцом. Но тут совершенно случайно появляется слесарь-водопроводчик (как он сюда попал? через окно?) – оказывается, надо поменять подтекающую прокладку. И вот удача – он с удовольствием включается в игру.

На амбале была белая футболка с надписью «No Fun» на груди.

– Слушая, Йонни, или как там тебя называют. Почему бы тебе не пойти в кухню и не сожрать бутерброд с сыром, пока мы закончим. Ты же сам знаешь: время – деньги. И передай девушке внизу, ее зовут Кайза, что я ее жду не позже чем через пять минут – мы от треугольника переходим к четырехугольнику. А потом поговорим. За кофе.