Карл-Йоганн Вальгрен - Живописец теней

– Я ржал до колик – на днях объявили следующий год Годом культурного многообразия, – сообщил Хамрелль, отодвигая тарелку. – У нас здесь, в Хёгдалене, культурное многообразие еще с семидесятых, да такое – мало не покажется… Ну и реакция у нашего правительства! Опоздали на четверть века…

– Но ты все равно расист?

– И терминология твоя устарела лет на пятьдесят. Расист? Что это значит? Я не понимаю. – Хамрелль сунул в рот антиникотиновую жвачку, поглядывая на вывеску «курить запрещается». – Я просто терпеть не могу сирийцев и арабов. С югами – никаких проблем, за исключением сербов. Те почему-то вообразили, что все только и охотятся за их скальпами. Гамбия и Нигерия меня раздражают, а с иранцами – тишь да благодать, я знаю нескольких парней и девчонок – славные ребята. И эритрейцы приятные парни, и южноамериканцы – за исключением чилийцев. Спроси у Лины, она одно время была с чилийцем… Еле ноги унесла – слава богу, того посадили за попытку убийства соотечественника. Более ревнивых типов не найти. Он ее избивал чуть не кастетом, если она задерживалась с подругой…

Лина была подругой Хамрелля уже года два. Рогсведская самка высшего качества. Все бы ничего, но беда была в том, что она интересовала Иоакима куда больше, чем следовало, и это грозило нанести ущерб их деловому сотрудничеству. Тем более что интерес был обоюдным – если судить по ее взглядам в те редкие минуты, когда они оставались вдвоем.

– Но в фильмах ты латиносов не хочешь снимать, – сказал он.

– Это они не хотят. У некоторых народностей куда больше стиля, чем у нас с тобой.

Иоакима удивило, что Карстен Хамрелль вырос в Хёгдалене, но еще больше удивляло, что он продолжает там жить. Впрочем, именно поэтому он и доверил Хамреллю вести дела. Полгода назад Хамрелль дебютировал в искусствоведении, и с тех пор они уже продали два рисунка Буше не особо щепетильным перекупщикам из южных пригородов. (Эрлинг Момсен получил, как выразился Хамрелль, отлуп – Карстен наложил вето на продажу подделок людям, которые в случае малейших подозрений, не задумываясь, могли бы обратиться в полицию.) Его совершенно не интересовало, что работа Виктора была настолько высокого класса, что вряд ли у кого могли зародиться сомнения. Лучше продавать тем, кто не распространяется о своих делишках, пояснил он.

– А я помню, как «Эбба» тут появилась, – сказал Хамрелль, с сожалением провожая взглядом унесшего его тарелку официанта. – Гурра [120]занес палочку чуть не на два метра и врезал мне в глаз – на сантиметр промахнулся. Видишь, шрамик? Такое сразу не забудешь…

– А ты что, знал ребят из «Эббы»?

– Я вижу, ты сделал стойку… Провинциалы, как услышат про «Эббу», сразу уши навостряют… Тогда все друг друга знали. Все друг другу были должны и кидали жребий, кому ехать в Христианию за травкой. Чуть не все ребята, кто родился между пятьдесят пятым и шестьдесят четвертым, были родственниками по бабам – те кочевали от одного лузера к другому. Потом все это быстро кончилось. Половину моих корешей тех лет унес героин. Двоих, кстати, звали Йонни… Остальные тоже… кто спился, кого поубивали в разборках…

Первого Буше они продали подпольному маклеру по имени Ральф, специализирующемуся на контрактах первой руки в центральных районах; фамилию его не знал даже Хамрелль, хотя они были знакомы не менее четверти века. Рисунок, к немалому удивлению Иоакима, ушел за пятьдесят тысяч крон. Карстен объяснил Ральфу, что рисунок украден у частного коллекционера в Сконе. Ральф не сомневался и не торговался, он просто выложил наличные деньги на кухонный стол, пробормотав при этом: «Даже на задаток за однокомнатную в Васастане не хватит». Из этих слов они поняли, какие суммы крутятся на стокгольмском черном жилищном рынке, и сообразили, что за оставшиеся рисунки можно запрашивать вдвое. Расчеты подтвердились очень быстро. За второй рисунок Буше «Нимфы и титаны на берегу Пелопоннеса» некий Руне Форсман выложил не моргнув сто тысяч, правда, недовольно заметил, что картина без рамы. Руне тоже работал с недвижимостью: поставлял польских нелегалов для ремонта шикарных вилл на архипелаге, а также приторговывал украденными стройматериалами.

– Не понимаю, как ты решаешься на такое, – сказал Иоаким, когда покупатель исчез на своем «порше-каррера». – Он же твой знакомый! Если он обнаружит, что это подделка, он прекрасно знает, где тебя найти!

– Во-первых, он мне никогда не нравился, – весело сказал Карстен. – Во-вторых, я действую по правилам твоего благословенного отца: только предлагаю товар. Это дело покупателя – доказать, что он попался на подделку. А к тому же я лично проверил подлинность, то есть не лично, конечно, а у эксперта в «Буковскис»…