Вадим Ярмолинец - Свинцовый дирижабль «Иерихон 86-89»

Я вошел. Почти все помещение занимал огромный стол с разложенными на нем пучками трав, наполнявших воздух своим тяжелым и теплым духом. За столом сидела сухонькая пожилая женщина с очень светлым и морщинистым личиком. Она как будто состарилась, сохранив свежесть молодости. Справа от нее лежал ворох травы, слева – небольшие аккуратные пучки. Не здороваясь, она смотрела на меня, ловко увязывая траву в очередной пучок. От катушки в рот тянулась нитка, край которой свисал с губы.

– Говорите, зачем пришли, – услышал я за спиной.

– Помощь нужна не мне, – начал я. – У меня есть знакомая.

– Полюбовница.

– Ну, нельзя так прямо сказать, что любовница…

– Чего это нельзя? – буркнула Марина. – Ты вон весь в ней, я ж сюда слышу. У нее много мужиков, но ты ей сейчас милей других.

Я опешил. После чего мне только осталось рассказать короткий вариант истории про приходящего к Лизе самоубийцу Кононова.

Марина слушала, не перебивая. Она немного косила, и я все не мог понять, куда она смотрит. Иногда на меня, иногда как будто на кого-то надо мной, вызывая желание оглянуться. Когда я закончил, она сказала:

– На него грех повесили, вот он и мается. Его отпеть надо. – Она перестала вязать траву. – У тебя деньги есть?

– Есть что-то.

– Пятерку дай.

Я извлек из кармана джинсов смятые рубчики, отсчитал пять и, распрямив, положил на стол. У меня оставалось еще три рубля, а жить до получки предстояло с неделю. Рубли тут же исчезли, а на их место прямо из рук Марины начали выпадать карты. Она разметала их перед собой, окинув взглядом, поправила несколько карт и снова собрала в колоду, скользнувшую к ней в рукав.

– Хлопот у тебя полон рот, милый, – сказала она. – Девок вокруг тебя две, одна червовая, другая пиковая. Обеих бросай, пока не поздно, жизни тебе с ними не будет, одна беда. В казенном доме хлопот много. Два короля тебя в голове держат, один бубновый, один трефовый, трефового берегись, но бубновый тебя спасет. Руку давай.

Я протянул руку.

Марина, взглянув на ладонь, поставила последний диагноз:

– Жить долго будешь, тем и утешься. Иди.

– Так что мне сказать моей… э-э… ну подруге моей, про того ее парня, а?

– Отпоет пусть.

Я все стоял, и она тогда добавила:

– Поля, проводи его.

Поля! Полина! Это конечно же была она. Подведя меня к калитке, она вдруг сказала:

– Так это ты?

Сгорая от стыда, я сказал:

– Я искал тебя потом.

Помолчали. Она рассматривала меня с нескрываемым интересом.

– Это твоя бабушка? – спросил я.

– Так это я у тебя спала тогда? – проигнорировала она мой вопрос.

– Не помню, – соврал я. – Ну, в смысле, помню, что в одной постели, а больше не помню.

Она сунула руки в карманы кофты:

– А я помню.

– Да ничего не было, наверное. Я такой пьяный был…

– Все было.

Собака, гремя цепью, пошла в нашем направлении и остановилась, поводя ушами и поглядывая на хозяйку, не требуется ли подмога.

– А где ты бываешь? – спросил я.

Она пожала плечами:

– Везде бываю.

– Так как же тебя найти?

– Да не надо меня искать. – Улыбаясь, она смотрела на меня.

– Не надо?

– Не-а.

– Так мы больше не увидимся?

– Чего! Увидимся еще. Не волнуйся.

– Как?

Она стала потихоньку закрывать калитку, вытесняя меня на улицу Метизную, очутившись на которой я подумал: какая мне разница, где она бывает? Я что, хочу встречаться с ней? И потом провожать ее в это хреново-коленово? Тем более сейчас, когда я мог прямым ходом направиться к моей роскошной Лизе, отчитаться о проделанной работе и тут же получить по заслугам?

Когда я только вспомнил о Лизе, у меня начался приступ микрогипертонии. В штанах, я имею в виду. Я даже остановился. Какая она была страстная, какая ненасытная, какой заразительной была ее жадность! Я хотел ее, она явно хотела меня. Я имею в виду Лизу. По отношению к Полине я не испытывал ничего, кроме чувства вины. Вины по поводу совершеннейшего недоразумения. Нет, всякое в моей жизни было, но чтобы бросить человека в парке после проведенной вместе ночи?! Это было смешно, но, вспомнив, как она свернулась на скамейке, я испытал чувство жалости, какое испытывают к ребенку. Конечно! Как она могла мне объяснить, где она живет?! И тем не менее я бросил ее, бросил, как последняя сволочь! Ну, не пошел бы я в тот день на работу, что бы случилось? Сказал бы, что отравился, что было чистой правдой, что возьму день за свой счет, что отработаю потом, ну что бы было? Ничего! Еще бы и провел день с ней. И тут меня посетила мысль, которая меня заставила даже остановиться. Главное, что было бы: меня не послали бы выяснять круг знакомств Кононова и я бы не встретил Лизу. Первое следствие было негативным. Зато второе – вполне неплохим. Полина была в этой истории случайным человеком, и как случайного человека ее просто надо было вычеркнуть из списка части.