Слава Сэ - Ева

И никто не орёт на меня — иди и убей это домоуправление, ты ж мужчина. Холостое счастье.

Ною в аналогичной ситуации пришлось хуже. На него орали слоны, жирафы, львы и многодетная жена. Наверняка, в ковчеге было шумно.

Я ходил на крышу, интересно же. Там снег и льды. Я считаю, ничего такого, летом растает. Мы с компьютером сидим на кухне, где почти сухо. Складываю книжку. Сделал три волнующих открытия.

1. Иногда, проработав писателем шесть часов подряд, обнаруживаешь, что написал всего два слова, оба неприличные.

2. Семья не виновата. Даже сбежав от ноющих детей в деревню, где из живых существ только печка, можешь в голове найти лишь белый шум.

3. Единственный путь — встать в пять утра и долбить, долбить. Удивлённый мозг, бывает что и отрыгнёт страницу.

Ещё о потопах. Расскажу про знакомого человека Гену. Он служил директором бетонного завода. И вдруг сбрендил. У него развилась странная фобия, боязнь лить воду в канализацию. Он осел дома, стал собирать капли из плачущего крана. Тазики выносил на улицу, под деревья. Кран тёк обильней, Гена бегал всё быстрей. Не спал месяц. Наполнял вёдра, банки и миски. Потом посуда кончилась, он не выдержал, вызвал сантехника.

Раньше Гену никто не обслуживал, потому что он — мать латвийских тараканов. У него вырастали совсем ручные экземпляры. Доверчивые, как олени в мультфильмах. Выбегали гостю навстречу и просили хлебушка. Гена обещал их отравить, но не мог. Такой гуманист. Тараканам для жизни необходима вода, у Гены она как раз везде. В тазах, мисках, вёдрах и в коробках из-под сосисок.

Работники ЖЭКа боялись его богатой фауны. Электрик Саша кричал Геннадию с улицы, куда вставлять провод. И чего крутить отвёрткой. И по крикам определял, фаза в розетке, или ноль.

Я тоже объяснял Гене в окно, как скрутить кранбуксу в смесителе. Ему не хватало сил. Пришлось идти к тараканам. Гена говорит:

— Вы осторожно, у меня тут тазики.

Тут — означало «везде». Хождению по тазам как по суху нас не учили. Я злой такой, стал выливать всё в раковину. Гена айкал, будто его колют. И ещё эти тараканы…

Когда щенки или котята приходят смотреть, что принёс сантехник в сумке, выходит мило. Тараканы так не умеют. Им не хватает пушистости. Но тоже лезут.

Я работал быстро. Не хотелось привлекать к себе внимание Гениных питомцев. Но они меня заметили. Я выскочил вон. И уже на улице, чувствую, под курткой, кто-то гадкий ползёт по руке.

Физики установили, самый краткий отрезок времени, это момент между поглощением фотона и выбросом электрона в атоме.

Лирики считают, это миг между началом зелёного света и гудком сзади.

У сантехников самое быстрое действие — это время, за которое водопроводчик покидает свой костюм, ощутив на ноге таракана. И уж поверьте, фотоны с электронами не подозревают, что такое настоящая скорость.

Я разделся до трусов. Был октябрь, из кафе «Ноктюрн» на меня смотрели печальные люди. Два животных вылетели из ботинка, один сидел в штанах, трое доехали в сумке. И тут Гена открывает окно и орёт, мне, голому, с третьего этажа:

— Извините, вы сломали такую дюбочку. Вы принесёте мне такую же, новую?

Мы стали спорить о природе дюбочек. Я утверждал, их жизненный путь очень короток. Гена клялся, если б не такие как я, дюбочки жили б вечно. (Речь об аэраторе, не важно).

Я танцевал сальсу с тараканами, Гена кричал сверху, что потребует моего увольнения. Я махнул ему кулаком и крикнул:

— Шоб ты сдох!

В шутку.

А вчера Гена умер. Теперь ему не каплет. Он шлёт мне с неба воду, за грубость мою. И вчера ещё пригнал таракана. Десять лет их не было, а тут бежит по кухне, точь-в-точь Генин.

Уволился, сижу дома. Заговариваю буквы.

Я не знаю, как пишутся Большие книги, но знаю, с чего начинаются Великие потопы.

Лялю водили в школу, знакомиться. Я думал, ей откроются тайны впадения Волги в Каспийское море. Или, что шестью семь это довольно много. Я ждал свежих данных о числе материков.

Рассказывает:

— На перемене Павлик показал писю. Хочешь, нарисую.

Обидно. Из всех сокровищ школьной программы Ляля запомнила лишь стручок малолетнего негодяя.

В Лялиных рисунка такая экспрессия, что я сказал: лучше нарисуй жирафа. Писю я уже видел. Они встречаются часто, и не только как аллегория крупных неприятностей. А жирафы редко.

Вот недавно, выбирался из Москвы, до поезда час, и неожиданно упал снег. Весь. И дружные шофёры перестали ехать, чтобы скорее написать в Яндекс весёлые письма про декабрь и правительство. Так вот, это была именно пися. Перепутать невозможно. Не хочу ещё раз такое пережить. Поэтому, сказал я Ляле: нарисуй жирафа.