Слава Сэ - Ева

Вечером мне позвонили. Номер не определился. Незнакомый дядька сказал загадочное:

— Матвей Станилевский? Меня зовут Юрий. У меня есть нужная вам информация. Приходите сегодня в девять вечера на перекрёсток улиц Элияс и Дзирнаву. И лучше будет, если придёте один.

И повесил трубку. Мадридский двор. Информация у него есть. Ну-ну. Если потребует денег за важные сведения, пообещаю ему рай после жизни. Платить мне нечем.

С другой стороны, звонивший мог быть той самой угрозой, от которой прячут Еву. Увидал её танцующей, теперь преследует. Проснулся в нём псих, мало ли. Пока ничего не натворил, с ним действительно ничего не сделаешь, можно только прятаться. Если это он меня нашёл, то мы его шишечкой по чайничку. Я снял с ходиков бронзовую шишку и положил в карман. На всякий случай.

Улица Элияс начинается в дебрях центрального рынка. Нужно переплыть гомонящую толпу и грязь торговых рядов. Киоски, павильоны и палатки долго тянутся, но всё-таки переходят в склады, потом в длинные заборы и тёмные дома. Машины по этой улице не ездят. Я прошёл несколько кварталов, нашёл нужный перекрёсток. Снега много, фонарей мало. Собственно, один на всю улицу светильник. Зато приятного медового цвета. Так себе место для деловых встреч. Девушку я бы сюда не повёл дышать кислородом. Заборы чёрные, в сугробах зимуют авто давно забытых марок. Из-за одного такого железно-снежного холма мне навстречу вышел человек.

— Здравствуйте, вы, Матвей?

Человек улыбнулся широко и радостно, совсем как Гагарин. Я почувствовал, что это хороший человек. У нас общая цель и, наверное, мы подружимся. И разжал в кармане ладонь, выпустил шишечку.

— Да, это я.

Мужчина улыбнулся ещё шире, как-то неловко нагнулся, взмахнул — и в моей голове взорвалась ртутная лампа.

Очнулся в белой пустоте. Болела башка, ныли рёбра, в груди нехорошо хлюпало. Гагарин неплохо меня отделал.

— Ну что, Бильбо Бэггинс, изучил город?

Голос был Колин, но неприятно резкий и с тройным эхо. Я разлепил глаза. Знакомая палата. Пятый корпус.

Коля рассказал: меня нашли прохожие. Вызвали «скорую». При мне был мобильный телефон, кошелёк и в нём три лата. В кармане бронзовая гирька от часов. Врачи выбрали в списке моих номеров бабу Лизу, позвонили, та прибежала к Николаю, заплакала: «нашего Мотю убили». Коля договорился с бригадой, «неотложка» отвезла меня сразу в психушку. С радостью, безымянные отбивные другим больницам ни к чему. А сотрясение и в нашей родной клинике прекрасно лечат.

— Что интересно, — сказал Коля, — пока ты спал, к тебе приходила эта, депрессивная из восьмой палаты. Юля Муравьёва. Сидела тут, чего-то шептала. Главврач удивлялась. Она ведь полгода не вставала. А тут вдруг эмпатия, спрашивала, что с тобой. Интерес к людям. Думали, она галлюцинирует, но нет, сознание ясное. У неё курс лечения долгий. Предполагался. Положительную динамику ожидали к осени, в лучшем случае. А тут вдруг встала, ходит… Скажи, ты чего полез-то в этот Гарлем? Ты же вроде не колешься?

— Почему Гарлем?

Коля рассказал о заповеднике, где мою бедную голову обогатили информацией методом вбивания. В Риге есть разные районы. Мой чердак — это центр, старый город. Бывшая крепость и окрестности. Романский стиль, готический. Здесь каждый сантиметр на счету, и страшно дорог. Гостиницы, банки, парламент местный, называется Сэйма. Дворец президента. В Домском соборе шпарят Баха для засыпающих туристов. Жилья здесь почти и нет. Разве что чердаки, вроде моего.

Вокруг крепости улицы, застроенные при русских царях. Тоже красиво всё и дорого. Наш Дом с лабиринтом как раз в таком квартале.

Самые богачи живут за городам, вокруг озёр, где сосновые леса и шикарные дачи. Там резиденции послов, дома писателей.

На периферии рассыпаны бесцветные панельные ульи. Скучные, как во всём мире.

Непросыхающая голытьба собрана в паре мест. Есть такая улица Лабораторная, например. Там веками селились дети и внуки уголовников. Отсидевшим уркам традиционно выдавали здесь углы в бараках. Вечерние прогулки в этом оазисе — аттракцион для настоящих самураев.

И второй страшненький район, на юг от рынка. Там всегда жили наши хулиганы, со времён Петра. Район — клон Бомбея и Гарлема с поправкой на национальную неспособность русских вовремя остановиться. Коля рассказал, медсёстры специально просятся работать в поликлинике за рынком. Это хлебное место. Что ни день, перевязки ножевых ран и битых бутылками затылков. Здравомыслящие рижане туда не суются. Именно в этот уголок дружелюбия я отправился за знаниями.