Владимир Чугунов - Буря

Я убрал юани в один из множества застёгивающихся молнией карманов хлопкового жилета.

Регистрацию начали за два с половиной часа. И народ сразу стеснился у входа. Кроме китайцев в Пекин летела солидная группа соотечественников — человек пятьдесят — то ли туристов, то ли деловых людей, и это придало уверенности, всё-таки не одни, если что, свои-то уж не оставят в беде, помогут.

Перед первой стойкой, где вторично пропускали через рентген и принимали багаж, женщина в серой форме просматривала билеты и паспорта. Глянув в приготовленный мною билет и оба паспорта, она спросила:

— Вы провожающий?

Я с удивлением ответил:

— Нет, лечу.

Она кивнула, и я повёз багаж дальше. Интересно, почему она меня это спросила? Я глянул в распечатку электронного билета, присланного по электронной почте, и всё понял — это был Женин билет туда и обратно, а я думал, что один билет на нас двоих туда, а второй назад, и, поспешно достав из кармана второй, сунул в свой паспорт.

Но женщина за стойкой их даже смотреть не стала. Провела нашими развёрнутыми паспортами по считывающему информацию устройству — и выдала талоны на посадку.

— Сорок четвёртая секция.

Далее надо было пройти зону пограничного контроля. Проходных или секций было несколько. 42-я, как было написано над входом, для дипломатов и безнес-класса, которым летели одни китайцы, мы же, как и все остальные, летели эконом-классом. К открытому окошку стеклянной кабины, в которой с той и другой стороны сидело по человеку, подходили строго по одному. На полу было даже обозначено, далее какой черты прежде команды не должна ступать нога очередного пассажира.

Когда подал в окно паспорт с посадочным талоном, молодая женщина, не переставая болтать с молодым человеком, сидевшим на другой стороне и механически просматривающим и отмечавшим подаваемые документы, вдруг на секунду, глянув на экран, замерла, изобразила на лице удивление и спросила:

— Год рождения.

Я ответил.

— Правильно.

И отдала документы. Я так понял, показала видимость работы, а может, пожалела, что не разоблачила очередного шпиона. Странно, подумал, неужели я не похож; на своего?

Далее находилась зона беспошлинной торговли. Хочешь спиртное любых марок мира по дешёвке и самого лучшего качества покупай, хочешь золото и бриллианты, хочешь, парфюмерию, в общем, всё, что хочешь и на что хочешь — рубли, доллары, евро. Рублей у нас уже не было, а немного долларов в заначке имелись. И мы купили коробку шоколадных конфет, и по бутылке армянского коньяка и ирландского ликёра (Женя сказала «очень вкусный», и главное, «чуть ли не в два раза дешевле, чем у нас»). Всё это нам упаковали в целлофановый пакет.

Когда сели напротив стеклянной стены, открывшей вид на взлётное поле, я понял, почему так быстро двигался список табло: несмотря на ненастье, самолёты взлетали и садились один за другим. Взлетающие мели за собой облако дождевой пыли.

Посадка осуществлялась не через трап, а через рукав прямо из здания аэровокзала. Не надо было как прежде садиться в автобус и ехать к трапу самолёта. Таких рукавов было несколько. К ним по очереди подтаскивали самолёты и соединяли рукава с посадочной дверью. Когда подали наш аэробус, я не поверил своим глазам. Это был внушительных размеров «Боинг», с длиннющими крыльями, под которыми висели по одной огромной турбине.

Наконец объявили посадку, возле входа выросла толпа. Я почтительно пропустил немолодую, коротко стриженую (и все остальные были такими же) китайку. Она сказала: «Сеньк ю», — и в улыбке обнажила редкие жёлтые зубы. Я кивнул. На входе в салон, на раскладном столике лежала стопа газет, судя по шрифту, китайских, что-то вроде нашей советской «Правды», и каждый китаец обязательно по одной газете брал. Не думаю, что могло быть что-нибудь интересного в китайской «Правде». Правду, а тем более китайцы, как и наши когда-то, про себя писать не имели права. На ходу глянул на фотографию очередного лидера — как на юанях, оптимистически вперёд смотрящее лицо. При нём экономика коммунистического Китая по-прежнему продолжала набирать обороты.

Чудо техники поразило и внутри: девять сидений в ряду, пять посередине и по два у иллюминаторов. Я прикинул примерное количество рядов, умножил и получил число больше пяти сотен. Наши места оказались у иллюминатора, напротив крыла. Наконец расположились все. Кто-то шелестел газетой, кто-то разговаривал. Время тянулось. Уже давно прошло время вылета, а самолёт по-прежнему стоял на месте без движения. Я поминутно посматривал на часы сотового телефона, вопреки инструкции, отключив только звонок. Выключить телефон совсем я не мог потому, что не помнил «пин кода». Остаться без связи в чужой стране мне совсем не импонировало. Самолёт меж; тем продолжал стоять, а я нервничать. Прошло пятнадцать, двадцать, тридцать минут. Затем нас всё-таки взяли на буксир и оттащили от здания аэровокзала. Далее предстоял самостоятельный выход на взлётную полосу. Наконец, двинулись. Минут пять выруливали и, наконец, застыли у стартовой черты.