Морин Джонсон - Тринадцать маленьких голубых конвертов

– Это Италия! – воскликнул он. – Мы здесь пьем вино. Выпьем немного, пока ждем.

Он достал два стакана и наполнил каждый наполовину. Джинни сделала глоток. Вино было теплым, и неожиданно она почувствовала себя уставшей, но очень довольной. Теперь, разговаривая, Беппе постоянно прикасался к ней – к рукам, плечам, волосам. Его кожа была липкой. Джинни посмотрела в окно на светло-синее здание на противоположной стороне улицы. Девушка встала с постели и поправляла штору, окинув и Джинни и Беппе скучающим взглядом.

– Почему у тебя такая прическа? – нахмурившись, спросил он, дотронувшись до ее косы.

– Я всегда делаю такую.

Он стянул резинку, которая удерживала косу, но волосы Джинни были настолько хорошо заплетены (и, как она предполагала, слиплись от жары), что не рассыпались.

И тут он поцеловал ее, и ее первой мыслью было: «Слишком жарко для этого». Ей хотелось, чтобы кто-нибудь включил кондиционер. А еще было не очень удобно целоваться, перегнувшись через кухонный стол.

Это был поцелуй. Самый настоящий поцелуй. Джинни еще сама не решила, хотела ли она целоваться с Беппе, но почему-то ей казалось, что она должна сделать это. Она целовалась с итальянцем в Риме. Мириам гордилась бы ею, а Кит… кто знает, как бы он отреагировал? Возможно, он бы приревновал.

И тут Джинни почувствовала, что сползает со стула на пол. Но она не падала – ее тянул вниз Беппе.

Вот этого она точно не хотела.

– Есть одна проблема, – пробормотала она.

– Что за проблема?

– Мне пора идти…

– Почему?

– Потому, – сказала она. – Просто пора.

Джинни заметила недоумение в его глазах – кажется, он не собирался делать ничего плохого. И даже не подразумевал ничего такого.

– Когда придет твоя сестра? – спросила Джинни.

Беппе засмеялся – не злобно, а так, будто увидел в ней маленькую напуганную девочку.

– Да ладно тебе, – произнес он примирительно. – Садись обратно. Извини меня. Мне стоило более доходчиво объяснить. Сестра нечасто здесь бывает.

И он начал покрывать ее шею быстрыми поцелуями. Джинни выгнулась, чтобы посмотреть в окно, но девушка из квартиры напротив уже ушла, потеряв интерес к происходящему.

Беппе потянулся к пуговице на ее шортах.

– Послушай, – вновь начала она, отталкивая его. – Беппе…

Но это не остановило его.

– Нет, – произнесла она, отталкивая его более решительно. – Прекрати.

– Хорошо. Оставлю пуговицу в покое.

Она поднялась.

– Американки, – произнес он презрительно. – Все вы одинаковые.

Джинни понеслась вниз по лестнице; голова ее гудела. Выйдя на улицу, она услышала, что из-за влажности ее кроссовки стали скрипеть еще сильнее. Этот звук был настолько громким, что эхом разносился по округе, привлекая к ней взгляды людей, ужинавших в небольшом уличном кафе.

Как ни странно, но вино хоть и опьянило ее, но все же не помешало ориентироваться. Она быстро добралась до станции метро и доехала до Колизея.

Ворота были все еще открыты, поэтому Джинни, пройдя мимо руин, направилась прямо к статуям весталок.

Ухватившись за пуговицу, к которой тянулся Беппе, она оторвала ее от штанов. Затем перегнулась через металлическое ограждение, бросила ее на землю между двумя лучше остальных сохранившимися статуями.

– Вот, – сказала она. – От одной девственницы другой.

Дорогая Джинни!

Направляйся к железнодорожному вокзалу и садись на ночной поезд до Парижа.

По крайней мере, мне бы хотелось, чтобы это был ночной поезд. Они превосходны. Но если сейчас день, то садись на дневной. Просто САДИСЬ НА ПОЕЗД.

Почему Париж? Для Парижа причина не нужна. Париж – сам по себе причина.

Я хочу, чтобы ты побывала в квартале Монпарнас, на левом берегу Сены. Его очень любили творческие личности. Там они жили, работали и выступали. Среди них такие художники, как Пабло Пикассо, Эдгар Дега, Марк Шагал, Ман Рэй, Марсель Дюшан и Сальвадор Дали; писатели – Хемингуэй, Фицджеральд, Джеймс Джойс, Жан-Поль Сартр и Гертруда Стайн. А также актеры, музыканты, танцоры… слишком много имен. Достаточно сказать, что если бы ты, находясь там в начале двадцатого века, решила бы в кого-нибудь кинуть камень, то наверняка попала бы в знаменитого и невероятно влиятельного человека, который оставил свой след в истории искусства.

Хотя, не думаю, что тебе бы захотелось кидаться в них камнями.

В любом случае поезжай.

Я настаиваю на том, чтобы ты сразу отправилась в Лувр. Там, в надлежащей атмосфере, можешь открыть следующий конверт.