Жанна Тевлина - Вранье

– Спасибо вам, хозяева. Классно у вас. Но надо и честь знать…

Марина оторвалась от своих мыслей, улыбнулась:

– Что это вы заторопились? Сейчас Шурик доест и вас отвезет на машине.

Рита сказала тихо:

– Спасибо. У меня своя есть!

– Ну, конечно! Как я могла подумать! Такая самостоятельная барышня. Как раз в его вкусе.

Рита двинулась к выходу, Гарин направился за ней. Марина закричала неестественно громко:

– А ты стой!

Гарин остановился.

Марина резко обернулась к Грише:

– Вот, Гришка, повезло тебе. Родного отца встретил. Правда, Мишенька?

Люся злобно глянула на Марину. На крик выбежала Алина, встала рядом с матерью.

Гарин сказал тихо, но твердо:

– Это еще надо доказать.

Шура почувствовал, как напрягся Гришка, замер карандаш над столом, и сам он застыл, будто время остановилось. Со своего места поднялся Борцов, с грохотом упал стул. Он медленно подошел к Гарину, остановился и неуклюже толкнул того в грудь. Гарин от неожиданности отступил на шаг. Борцов подошел ближе и со всего маха ударил его кулаком в подбородок. Гарин упал на заднее место и так и остался сидеть. Взвизгнула Лариса. Шура поднялся из-за стола. Он вдруг вспомнил, что Борцов никогда не дрался в школе, его иногда подначивали, но тот не поддавался. Говорил, что это принципиально, но Шура не очень-то верил. Борцов ждал, Гарин не вставал. Тогда Борцов схватил со стола белую матерчатую салфетку и бросил тому в лицо:

– Дерьмо собачье….

Он повернулся и быстро пошел к выходу. Лариса испуганно попятилась и выскочила за ним.

Когда сели в машину, Гриша попросил отвезти его к бабушке. На следующий день они улетали. За все время до отъезда они с Мариной перекинулись только парой дежурных фраз. Поначалу он хотел спросить, зачем она это сделала, а потом понял, что вопрос этот риторический. Гришка тоже избегал общения. Уже перед паспортным контролем Шура спросил:

– Ты ко мне еще приедешь?

Гришка улыбнулся и посмотрел в пол:

– Ну, если пригласишь.

– Я-то приглашу…

– А я приеду.

Когда вернулся домой, увидел на тумбочке рядом с кроватью белый лист бумаги. Перевернул. Это был карандашный рисунок. Там был изображен солдат. Из-за его спины торчал огромный рюкзак, на плече небрежно висел автомат. В его фигуре чувствовалась какая-то скрытая сила в сочетании с внешней расхлябанностью. Шура вгляделся в лицо солдата и вздрогнул. Это было его лицо. Шура хитро улыбался, и его левая бровь была слегка приподнята. Внизу была подпись: «Бравому солдату Шуре от непутевого сына. Январь 2006 года».

А через неделю его уволили. Все произошло буднично, как всегда. Кальми пригласил его в кабинет, стал говорить, что ситуация в хай-теке неважная, их проект закрывают, платить зарплату нечем. Но если все наладится, они конечно же с ним свяжутся. Шуре было все равно. Мама очень беспокоилась. Посматривала на Шуру тревожно, говорила, что не надо опускать руки и все обязательно наладится. Шуру мучило ежеминутное желание с кем-то поделиться. Он позвонил Сашке, тот был в Италии. Шура почувствовал, что не может ждать, и путано рассказал о случившемся. Сашка слушал, не перебивал. Потом сказал спокойно:

– Ну, а что, собственно, произошло? Ты же все знал. Ну, теперь ты еще знаешь имя.

Шура заговорил быстро:

– При чем тут это? Теперь Гришка не сможет относиться ко мне как раньше…

– Не факт. Если он умный, то найдет правильный тон, ну, а если… Тогда и жалеть не о чем.

Шура опешил, но тут же испугался, что связь прервется. Все-таки с заграницей говорил.

– Это же мой сын. Сашка, когда ты приедешь?

– Мы вернемся через три дня, но еще через два дня улетим в Австралию.

– Мы увидимся до Австралии?

– Шурик, я очень постараюсь, но не обещаю. У нас же репетиции. У Рахели там большая партия. Но я правда постараюсь. А ты успокойся и не делай из мухи слона.

По ночам было тихо, только где-то неподалеку монотонно ухала сова. Гарин как-то сказал, что совы – признак хорошей экологии. В России их теперь редко услышишь. Шура ненавидел этот звук. Нападала тревожность, и он переставал понимать, где он и что он тут делает. Он закрывался с головой, чтобы не слышать, и так засыпал.

Как-то днем зашла Варда, сказала, что его машины давно не видно.

– А меня уволили.

Варда заохала, сказала, что да, сейчас всем трудно, одни увольнения, ее племянник тоже потерял работу. Увидела рисунок солдата на стене рядом с парусником ее зятя. Спросила:

– А чей это рисунок?

– Это мой сын.