Жанна Тевлина - Вранье

– А вот и наши курортники!

Шура обернулся. В комнату входил Борцов, за ним семенила Лариса. Он быстро глянул на Марину. Та посмотрела в их сторону без интереса и сразу отвернулась. После минутной растерянности Борцов напыжился, взял Ларису за руку и, ни на кого не глядя, чинно проследовал к столу. Гарин был доволен произведенным эффектом. Заговорил, как ни в чем не бывало:

– Ну, представлять никого не надо. Слышишь, Шурик, Люська так сдружилась с Лорой, просто отпускать их в Москву не хочет. Столько ты мне рассказывал о Вадике, и кто бы мог подумать, что вот так будем тут сидеть, в моей новой квартирушке. Просто ирония судьбы.

Шура поймал Маринин взгляд. Она как-то странно посмотрела на Гарина и отвернулась. Выпили за именинника, Люся накладывала всем закуски, пеняла, что мало едят. Гарин рассказывал подробности покупки жилья. Обстановка постепенно разряжалась. Лариса и Люся оживленно обсуждали какие-то свои женские проблемы. Борцов настолько расслабился, что даже приобрел способность шутить. Он внимательно слушал Гарина, вставлял ироничные комментарии, и они весело смеялись. Только Марина молчала, и Шура начал волноваться. Они вышли с Гришкой покурить на балкон.

– Гриш, что с мамой такое?

– Ты меня спрашиваешь? Я думал, вы поругались…

– Да не ругались мы.

Гриша пожал плечами:

– Не бери в голову, пройдет.

Пришел Борцов, а еще через секунду – Лариса.

Борцов всплеснул руками:

– Ну, ни на минуту не оставляет. Лорка, может, у нас мужской разговор!

– Вадик, ты больше сегодня не пьешь. Шурик, скажи ему. Смотрю, опрокидывает рюмку за рюмкой! Весь отдых насмарку.

Шура прислушался. В комнате было тихо, Люся на кухне гремела тарелками. Он вышел в коридор. Марина и Гарин сидели друг напротив друга и молчали. Его они не видели. В его памяти всплыла картинка: они на борцовской даче, Марина и Петька Веснин, молча сидящие напротив друг друга. Неужели и с Гариным возникло то особое взаимопонимание? И когда успело? Однако Шура этого не чувствовал, а должен был. Он всегда чувствовал Марину. Но главное, ему было все равно, и это было такое незнакомое чудесное ощущение, которое давало покой и свободу. С того момента, как в его жизни появилась Марина, он знал, что он несвободен и это уже навсегда. Хорошо это или плохо, он еще не понимал, но твердо знал, что это так. Из прихожей донесся женский голос:

– Гарин, у вас демократия? Дверь не запираем?

В комнату вошла Рита. Марина обернулась, и они долго смотрели друг на друга. Может, это было и не так долго, но Шуре показалось, что прошла целая вечность.

Рита поставила на пол картонную коробку, сказала:

– Поздравляю с новосельем и с днем рождения. Не зря мы трудились, несли культуру в массы.

И она уверенно прошла к столу и села на соседнее с гаринским место. Выскочила Люся, долго разглядывала коробку. Там оказался сервиз. Люся шумно восхищалась и благодарила. Вскоре с балкона подтянулись остальные. Марина сказала:

– Налей мне водки.

Ее настроение резко изменилось. Как будто бы отпустило неведомое напряжение, она сделалась веселой, возбужденной, глаза заблестели нехорошим огнем. В этот момент Шура уже знал, что наказание последует, только не мог представить какое. Она выпила без тоста и сама налила себе еще. Шура тихо сказал:

– Ты бы закусывала…

Марина громко захохотала. Лариса с Люсей переглянулись. Рита невозмутимо жевала салат. Гарин встал из-за стола и начал делать Шуре знаки руками. Они вышли на балкон. Миша сказал виновато:

– Шурик, прости! Хотел, как лучше. Если бы я тебе сказал про Ритку, ты бы не смог Марину взять. А если бы Вадик узнал про твою Марину, они бы точно не пришли. Я ж помню, ты рассказывал. А я хотел, чтобы посидели все вместе. Не мог я Ритку не позвать, понимаешь? Все-таки новоселье. Думал, сюрприз будет.

Шура сказал устало:

– Сюрприз удался!

За столом было временное затишье. Каждый занимался своим делом. Марина присмирела, сидела молча и что-то обдумывала. Гришка откуда-то достал бумагу и карандаш и делал какие-то наброски. Шура немного успокоился. Он искоса поглядывал на Риту, потом незаметно переводил взгляд на Марину. Рита пришла в майке, которую иногда надевала на пляж, и мешковатых брюках неопределенного цвета. Марина была одето дорого и тщательно накрашена. Однако во всем ее облике чувствовалась унылая совковость, которую он раньше не замечал. Не было в ней той небрежной уверенности, которая не создается, а появляется сама в силу разных причин и обстоятельств. Шуре даже показалось, что она это чувствует и мучается от этого. Рита поднялась из-за стола. Весело сказала: