Жанна Тевлина - Вранье

– А где ей останавливаться? Не на улице же ночевать.

Он сам испугался внезапной агрессии, которая прорвалась помимо его воли.

– Ты успокойся. Я все понимаю. Просто предупредить можно было.

– Марин! Прости, Рит…

Он громко засмеялся, а она сидела серьезная и смотрела куда-то в сторону.

– Оговорка по Фрейду.

– Рит, я не мог ей сказать: не приезжай.

Рита молчала.

– Конечно, нехорошо, что она этого не чувствует. Но это уже не наши проблемы.

Рита перебила его:

– Я одного не понимаю. Почему ты должен скрывать что-то? У тебя что, теперь не может быть своей жизни? Или это Гришка не хочет?…

Разве он мог рассказать ей, как Марина умеет наказывать. Тем более сам он точно не знал, этого ли боится. А может быть, это будет концом надежды, последней точкой, которую поставит он сам. А потом будет мучиться и думать, что, если бы он не оборвал, все еще могло вернуться. Потом он вспомнил, что все давно оборвано, и совсем не им. Но она для чего-то приезжает…

До конца рабочего дня оставалось два часа. Он ничего не успел, потому что не мог сосредоточиться. А еще, как назло, позвали на ешиву, и он поплелся, и Кальми, увидев его задумчивость, долго извинялся, что оторвал от дел. Просто есть срочный вопрос, который надо решить, и хорошо, если Алекс поприсутствует. В обычное время он бы испугался, что тут-то его и раскусят, но сейчас ему было все равно, и его не трогали и даже разговаривали уважительно.

По дороге домой вспомнил, что надо позвонить Гарину. Недавно объявился Борцов, Шура обрадовался, так как для себя решил, что сам звонить не будет. Борцов имел обыкновение пропадать на полгода. Шуриному звонку бывал неизменно рад, говорил, что замотался, что здесь вам не тут, нет теплых морей, а, наоборот, отупляющие холода и суета бесконечная, от которой ни проку, ни продыху. Шура возражал, что это жара как раз отупляет, а холод полезен мозгу, они долго пререкались, и он забывал свои обиды. А потом ждал, опять не выдерживал и звонил сам.

Из разговора Шура понял, что о Маринином приезде тот не знает, и решил не говорить. Расскажет постфактум. В этот раз Борцов быстро перешел к делу. Просил узнать про клиники Мертвого моря. У Ларисы были проблемы по женской линии, и какой-то профессор посоветовал грязелечение. Сказал, что в Израиле с этим работают и есть неплохие результаты.

– И возраст поджимает. Надо до сорока шести успеть.

Шура быстро посчитал в уме. Оставался год. Здесь действительно рожали поздно, но Лариса изначально казалось ему старухой, и затея эта по меньшей мере удивила. Хотя теперь и он уже не мальчик.

Вадик тоже изменился. Шура не подозревал, что тот может быть таким взрослым и заботливым. Это вызывало уважение, но и некоторую ревность. Сменились приоритеты, ушло что-то легкое, что объединяло их, и остались одни заморочки. Шура обещал узнать, тем более, это было нетрудно.

Пока, мучимые жаждой наживы, они с Гариным развивали бизнес, гаринская жена Люся времени даром не теряла. Оказалось, что у нее был российский диплом медсестры, правда, по специальности она ни дня не работала, так как состояла при мужедобытчике. Здесь диплом пригодился. С поразительной расторопностью она узнала, как его следует подтверждать. Нашла курсы и села за подготовку к экзамену. Экзамен она сдала со второго раза, что было фактом немыслимым по израильским меркам. Вначале ее взяли в маленькую частную клинику в Хадере. Тут помог один из кабланов, у него там какой-то родственник работал. Люся умела произвести впечатление, и ею были довольны. Но зато ее не все устраивало. Деньги были не такие, как в государственном секторе, да и перспективы размытые. В каком-то журнале она увидела объявление, что требуется медперсонал в одну из клиник на Мертвом море. Отличные условия. Как потом рассказывал Гарин, он бы это объявление не заметил. Сам журнал делал, цену объявлениям знает. Но Люся позвонила по указанному телефону, и ее пригласили на собеседование. Оказалось, что работа вахтовая. Трое суток, один выходной. Клиника предоставляет комнату и платит надбавку за удаленность от дома. Люся работала там уже третий год, ей несколько раз повышали зарплату, и Шура не сомневался, что увольнение ей не грозило. Если бы его спросили почему, четко объяснить бы не смог. Просто Люся знала свое место, через ступеньки не перепрыгивала, прожектов не строила – все, как и предписывали правила игры.

Шура подумал, что с Гариным говорить без толку и лучше обратиться прямо к Люсе.