Жанна Тевлина - Вранье

– Шур, а ты не горюй. Все еще наладится. Вот увидишь. И Гришка у тебя хороший парень.

Отец улыбался и казался очень спокойным.

Шура ехал домой и чувствовал себя почти счастливым. Будто бы какой-то груз свалился с души, и стало легко. Почему они раньше не разговаривали? Ведь это так просто. С другой стороны, если не разговаривали, значит, не могли. Значит, что-то мешало. Но теперь все будет по-другому. Теперь всем станет легче. Он уже подходил к дому, и вдруг кольнул страх, что Марины нет и опять предстоит ожидание, и завертелись мысли, дурацкие мысли. Вся его легкость куда-то исчезла, и на смену пришла ноющая тревога, из которой, ему казалось, он выскочил, но, наверное, выскочить из нее нельзя. Марина сидела в кухне и ждала его. Подробно расспрашивала об отце, успокаивала, говорила, что это ерунда, так бывает, возраст уже не самый юный. Но если бы что-то было серьезное, все бы не так проявлялось. Он слушал и снова был счастлив. Показалось, что папа чудесным образом все наладил. Он всегда знал, что отец – волшебник. Вот и кончилась черная полоса, и не зря он столько вытерпел и не сдавался.

Ночью отец умер. Встал с кровати и упал. Мама проснулась от громкого стука, вызвала «скорую». Там сказали, что смерть была мгновенной. Оторвался тромб. Это коварная штука, предвидеть практически невозможно. Дальше все было странно и муторно. Приехала папина двоюродная сестра из Питера и осталась с мамой на месяц. Шура почувствовал облегчение. Не мог он находиться с мамой двадцать четыре часа в одной квартире. Он бы все равно ее не успокоил – не в том состоянии находился. Если бы это можно было объяснить словами.

Марина была чуткой все это время, и Шура боялся радоваться. Все хорошее теперь вызывало подозрение, и он корил себя и называл параноиком. Пришла мысль, что теперь она пожалеет его, и стало гадко. Еще к ним зачастила эта Люба, Маринина закадычная подружка, которую Шура не выносил, и он никогда не понимал, что у них общего. Они подолгу о чем-то шептались в комнате, и Шура чувствовал себя опущенным, бесился – и ничего не мог сделать. Самое обидное, что в его же доме. Лучше бы они общались где-нибудь на стороне. Но он тут же пугался. Нет, пусть уж лучше дома. По крайней мере, не надо ждать и волноваться. Это пройдет. Главное, потерпеть.

Он хорошо помнил, что разговор этот был через месяц после похорон. Марина сказала, что сейчас пойдут всякие оформления дачи, квартиры и что у тещи есть хороший нотариус.

– Такие дела проворачивает, мама просто диву дается.

Шура вначале не понял. Его мама была, слава богу, жива, и все автоматически отходило к ней.

Марина потрепала его по волосам:

– Какой-ты все-таки у меня глупенький. Ничего не понимаешь, витаешь где-то в облаках. Дача-то на папу записана. Не знал, что ли?

Он, наверное, знал, не мог не знать, но почему-то об этом не помнил.

– А какие проблемы могут быть? Все по закону.

Марина состроила гримасу:

– Шурака, какой закон? Где ты в нашей стране закон видел? Сейчас такое начнется. Знаешь, сколько она сил и нервов потратит?

– Ну, я не знаю…

– Вот именно, не знаешь, а говоришь.

В душе он радовался этому разговору и боялся спугнуть удачу. Если Марина волнуется, значит, думает о будущем. Их общем будущем. А как иначе? Иначе бы ей было все равно. Марина спросила:

– А что насчет квартиры?

– А что насчет квартиры?

– Знаешь, мамин нотариус считает, что нужно сделать родственный обмен.

Он засмеялся. Главное – не сфальшивить.

– Кого с кем?

– А как ты думаешь? Хорошо будет, если квартира пропадет? Мама тоже должна подумать о Гришке. Он же ее внук.

И она проверила Шурину реакцию. Нельзя было молчать, и он сказал первое, что пришло в голову:

– Сейчас и обмена нет.

Марина оживилась:

– Правильно. Хоть что-то понимаешь. Твоя мама квартиру продаст, а мы ее купим. И наоборот. Ну, фиктивно, конечно.

– А жить где будем?

– Ну, я не думаю, что твоей маме нужна такая большая квартира. А нам тесно…

А нам тесно. Нам. Эти слова Шура повторял, пока ехал к маме.

Мама слушала молча, потом сказала:

– Я из этой квартиры никуда не уеду. Ни фиктивно, ни эффективно. Когда меня не будет, она станет твоей. А дальше делай с ней все что хочешь.

А вечером того же дня позвонила. Подошла Марина, та попросила Шуру.

– Я согласна.

Ночью он проснулся от всхлипов. Марина плакала, и он вначале не понял, это она во сне или проснулась. Она что-то бормотала. Прислушался. Она потянулась к нему: