Дженнифер Чиаверини - Время прощать

– Есть куда, – сказала Джуди. – Кирстен намекнула, что отец нездоров, и если я не увижу его в ближайшее время, я могу не увидеть его вообще.

– Это будет его потеря, а не твоя, – вспыхнула Саммер. – У него тридцать лет было, чтобы тебя увидеть. Ты ему ничего не должна.

Все посмотрели на девушку, пораженные резкостью ее тона. Саммер, обыкновенно такая же веселая и солнечная, как ее имя [5], кипела гневом. Когда Гвен, вздохнув, обняла дочь, Джуди вспомнила, что она тоже никогда не знала своего отца.

– Саммер права, – сказала Диана, – много лет назад у него был шанс. Чего это он заинтересовался тобой именно сейчас? Может, почка нужна? Я бы на твоем месте свою не отдала.

– Диана! – укоризненно произнесла Сильвия.

– Война творит с людьми странные вещи, – сказал Эндрю. – В свое время он сделал неправильный выбор – спору нет. Но, может быть, пора его простить?

– Он этого не заслуживает.

Эндрю пожал плечами.

– Не знаю, нам ли решать, кто чего заслуживает.

– Простить и приехать – не одно и то же, – сказала Сара. – Джуди могла бы просто написать ему письмо. А если они встретятся лично, это может ни к чему хорошему не привести.

Кэрол издала горлом сдавленный звук и села на край возвышения для оркестра, ко всем спиной. Сара как будто не заметила этого.

– Мне кажется, я отчасти понимаю, что ты чувствуешь, – сказал Мэтт, придвигаясь к Джуди. – Я не знаю и, наверное, никогда уже не узнаю, почему моя мама ушла, когда я был маленьким. Но, повзрослев, я понял: это точно не из-за нелюбви ко мне. Не из-за того, что я для нее недостаточно хорош. Просто она почему-то решила, что не готова стать матерью, иметь семью. – Он оперся локтями о колени и задумался. – Если бы она мне сейчас написала… думаю, я бы к ней поехал. Дал бы ей возможность примириться со мной и с собой.

Джуди кивнула. Кое в чем она могла согласиться с мужем подруги, однако в остальном их истории не совпадали. В отличие от мамы Мэтта, Роберт Шарпельсен был, очевидно, готов к семейной жизни. Иначе зачем бы он, едва закончилась его служба, рванул в Висконсин и женился там? А у Мэтта, в отличие от самой Джуди, не было оснований бояться, что его бросили из-за того, кто он есть. Джуди была «кон лай» – полукровка. На родине ее не хотели знать как дочь американца, а белые родственники могли точно так же отнестись к ней из-за азиатского происхождения. Не исключено, что Роберт Шарпельсен воспринимал ее как гнилую ветвь родословного древа, которую следовало отпилить. Сама Джуди гордилась своими корнями, но гордость не застила ей глаза. Она знала: из-за вьетнамской крови некоторые люди смотрят на нее свысока. Вдруг Роберт Шарпельсен из таких? Тогда зачем к нему ехать? Чтобы он плеснул ей в лицо кислотой своих предрассудков?

– Дай ему шанс, – сказала Кэрол, будто услышав мысли Джуди. – Может быть, он тебя удивит. Может, он до сих пор не связывался с тобой не потому, что забыл о тебе, а потому что ему было стыдно? Он, вероятно, не меньше нервничает, чем ты, и не меньше рискует.

– Мы кое о чем забываем, – вмешалась Агнесс, – речь идет не об отце Джуди и его чувствах, не о том, чего он заслуживает, а чего нет. Речь о том человеке, который написал письмо. – Она повернулась к Джуди: – О твоей сестре. Она хочет тебя увидеть. Не наказывай ее за то, что совершил ваш отец.

Во взгляде Агнесс читалась такая мольба, такое сожаление о собственных упущенных возможностях, что гнев Джуди улегся, а мысли впервые за целую неделю прояснились. Теперь она знала, как поступить. С самого начала это был единственный возможный выход. Джуди примет приглашение Кирстен, но, прежде чем ей об этом сообщить, поговорит со своей мамой.

Поздно вечером она сказала о своем решении Стиву, и он как будто не удивился.

– Хочешь, чтобы мы с Эмили тоже поехали? – спросил он, когда они лежали, обнявшись, в постели.

Джуди очень гордилась своей семьей и подумала о том, как хорошо было бы похвастаться замечательным мужем и прелестной дочерью. Роберту, конечно же, хотелось бы увидеть внучку. А вдруг он отвернется от них обеих? В письме Кирстен ни слова не говорилось о том, что он хочет видеть Джуди. Возможно, он и не обрадовался бы их приезду. Сама она привыкла чувствовать себя отвергнутой, но Эмили ни для кого не должна была стать предметом презрения.

– Думаю, мне лучше поехать одной, – сказала Джуди Стиву.

– Ладно. Может, в следующий раз съездим вместе, – ответил он и, устроившись поудобнее, прижал жену к себе. – Или пригласим их сюда.