Дженнифер Чиаверини - Время прощать

Она торопливо вошла в здание. Вдруг Майкл ранен, а полицейские, занятые своими делами, не обращают на него внимания, и он, запертый один в камере, медленно и тихо истекает кровью? Задыхаясь от волнения, Сара назвала имя сына первому же полицейскому, которого увидела.

– Он здесь? Он ранен?

– С ним все в порядке, мэм, – сочувственно ответил полисмен. Наверное, у него тоже были дети. – Просто влип в небольшую историю.

– Что за история? Могу я его увидеть? Давно он здесь?

Остановив поток вопросов, Диана глубоко вздохнула. В Элм-Крик она уехала около полудня, Майкл мог оставить сообщение вскоре после ее отъезда. Значит, он уже несколько часов сидел в окружении преступников? Такое влияние было нужно парню меньше всего.

Полицейский поднял руки, чтобы ее успокоить.

– Он провел у нас меньше часа. Ждет в кабинете.

– А что же он сделал?

– Катался на скейтборде в неположенном месте. Мы бы его не задержали, если бы у него были при себе деньги для уплаты штрафа.

У Дианы глаза полезли на лоб.

– Катался на скейтборде?! – взвизгнула она. – И за это вы упрятали ребенка за решетку?

Полицейский поежился:

– Да. Потому что кататься нужно в специально отведенных местах.

– Почему вы не позвонили мне в поместье Элм-Крик? Или моему мужу в колледж?

– Ваш сын настоял на том, чтобы мы вызвали именно вас, а не его отца. Но прерывать ваше занятие он не захотел.

Диана со стоном выдохнула, подумав: «Давно ли Майкл стал таким деликатным?» – и вслух сказала:

– Поверить не могу… – Она принялась рыться в сумке в поисках кошелька. – Мне, конечно, радостно слышать, что наша полиция так доблестно защищает горожан от скейтбордистов. Если б вы еще могли справиться с ворами, маньяками и террористами, которые разгуливают на свободе, было бы вообще замечательно.

– Маньяков и террористов в наших краях не слишком-то много, мэм.

– Сколько с меня? – отрывисто спросила Диана.

– Пятьдесят долларов.

Отсчитывая бумажки, она стиснула зубы, чтобы не разразиться тирадой, которая так и просилось наружу. Ничего, она прибережет ее для Майкла, и мало ему не покажется.

– Вот ваш выкуп. – Она подвинула деньги к противоположному краю стойки. – Теперь я могу забрать сына?

Через несколько минут Майкла привели. Его костлявая фигура, как всегда, тонула в мешковатой одежде, которая подошла бы Тиму, если бы тот носил черные джинсы и футболку с фотографией рок-группы «Аэросмит». Скомканную куртку Майкл держал под мышкой, а кепка была повернута козырьком назад.

– Это что – моя сережка? – воскликнула Диана, когда у него в ухе блеснуло золото.

Он кивнул.

– А вторая где?

– В твоей шкатулке. – Помолчав, Майкл добавил: – Ты никогда не говорила, что мне нельзя брать твои украшения.

– Я думала, об этом и говорить не надо. – В свое время Диана была против того, чтобы сын прокалывал себе ухо, но Тим тогда сказал: «Он спросил у нас разрешения, и мы должны его за это вознаградить. Может, меньше будет самовольничать». К тому же парень, слава богу, захотел проколоть себе только одно ухо, а не нос, не бровь и не язык. – Еще я никогда не говорила тебе, чтобы ты не поджигал дом и не печатал в подвале фальшивые деньги. Но ты ведь знал, что этого делать нельзя?

– Ну да, – пробормотал Майкл. – Типа того.

– Типа того? – Тут Диана вспомнила, что за ними наблюдают полицейские. – Пойдем, – резко сказала она и, взяв сына за плечо, вывела его из отделения.

Они молча поехали к школе, где учился Тодд. Майкл, сидя на заднем сиденье, пялился в окно. Диана ужасно злилась оттого, что впервые в жизни не могла сообразить, с чего начать нотацию. Когда они надолго застряли у светофора, Майкл наконец заговорил первый:

– Папа знает?

– Пока нет.

– Ты ему скажешь?

– Разумеется, скажу. Отец имеет право знать о том, что его старший сын, его наследник, его отрада и гордость, был привлечен к ответственности за нарушение закона.

Диана увидела в зеркале, как Майкл закатил глаза.

– Можно подумать, произошло что-то серьезное…

Загорелся зеленый. Диана поспешно тронулась с места.

– Это действительно серьезно, ты даже не представляешь себе насколько.

Они снова замолчали. Когда машина подъехала к школе, Тодд стоял у крыльца один, хлопая по колену футляром с трубой и глядя в небо. При виде его скорбной мордочки Диана почувствовала себя виноватой. Мальчик уселся рядом с братом на заднем сиденье.

– Ты опоздала, – сказал он так, будто прождал несколько часов или даже дней и уже решил, что его покинули навсегда.