Андрей Шаргородский - Женские слёзы - двести пятьдесят оттенков мокрого (сборник)

Я вышел, на улице было темно и сыро. На душе было скверно. Пока шел домой не мог определиться – говорить все это Светлане, или нет. Когда подошел к подъезду, вспомнил о бумажке, которую держал в руке. Посмотрев на номер телефона, понял – надо звонить.

– Добрый вечер, Татьяна Андреевна!

– Здравствуйте, – ответили мне, – кто это?

– Это Алексей, первый муж Ани, вашей невестки, но вы не подумайте ничего, я совсем по другому поводу. Мы не могли бы встретиться сейчас?

– Ну, во-первых, уже поздно, а во-вторых, я не знаю, какие у нас с Вами могут быть разговоры.

– Татьяна Андреевна, я хочу поговорить о Марье Степановне. Вы же знаете, она при смерти, и я только что от нее.

– Хорошо, – ответили мне, – приходите к нам, мы живем в четырнадцатом доме, квартира семнадцать.

– Улица какая, Татьяна Андреевна, улица?

– Ах, да, улица Жукова!

– Хорошо, через двадцать минут я буду у Вас.

Пришлось ехать на такси, так как это было в другом конце города. Добрался без опозданий, и через несколько минут мы уже сидели на кухне с приятной, немолодой женщиной.

– Я Вас слушаю, молодой человек.

– Вы знаете, Татьяна Андреевна, я пришел к Вам с просьбой! Я увидел, в каком состоянии Мария Степановна, понял, насколько она одинока, и хочу в связи с этим попросить Вас уговорить Аню приехать срочно к ней, повидаться перед смертью. Вы же знаете – у нее никого нет, с Аней они почему-то не общаются, но, может, она не знает, в каком состоянии ее мать?

– Знает! Я буквально вчера говорила с ней и все передала.

– И?

– И ничего! Просто выслушала и все!

– Но ведь не по-человечески все это!

– Согласна, но что я могу сделать?

– Вы можете позвонить им, попросить ее к телефону, а потом дать мне трубку. Уверяю Вас, я буду ее просить только о приезде к матери.

– А вы дадите мне честное слово, что не будет никаких вопросов о Вашем ребенке.

– Если Вы настаиваете, то обещаю!

– Настаиваю! Хорошо, сейчас попробуем.

Она взяла телефон, надела очки и стала набирать.

– Игорь, здравствуй, сынок! Как вы там?

«Ситуация осложнилась – муж дома», – подумал я.

– Поужинали уже? Ну, молодцы. Как погода? – продолжала «запудривать мозги» мать сыну. – Хорошо! А как Анечка? Дай ей трубку, хочу переговорить с ней.

Она моргнула мне обоими глазами и дала знак, чтобы я готовился к разговору.

– Анечка, здравствуй! У вас все нормально? Да, а вот у нас не совсем, – тут она резко передала мне трубку.

– Аня, привет, это Алексей. Только спокойно, хорошо? Я буду тебе говорить, а ты слушай и не подавай виду. Я только что от твоей мамы. Она в крайне тяжелом состоянии в больнице. Врачи говорят, что от двух дней до недели – больше не протянет. Надо, чтобы ты срочно прилетела. Не бери грех на душу – ты дочь, она любит тебя безумно, забудь все и прилетай. Я посторонний человек, но ей напоследок больше не с кем было поговорить, и она попросила меня прийти. Я не думаю, что кому-то на Земле хотелось бы так умирать. Не дай случиться непоправимому, когда за наши грехи будут отвечать наши дети. Прилетишь, обязательно свяжись со мной – у меня для тебя есть очень хорошая новость, я серьезно! Все, пока! – и я отдал трубку Татьяне Андреевне.

– Анечка, если хочешь, дай мне Игоря, и я все устрою и уговорю его. Не надо? Ну, как знаешь, до свидания!

Разговор был окончен. Мы сидели и смотрели друг на друга в недоумении.

– Да, – прервала молчание она, – вот ведь жизнь какая изменчивая. Я ведь Марию Степановну знаю давно, еще по институту, где мы работали с ее мужем. Какая эффектная женщина была! Всегда одета с шиком, драгоценности носила какие! А любили как они друг друга – мы все просто поражались, с какой нежностью они общались между собой. И вот тебе итог – муж умер, дочка плюнула на мать, а ей бедной и поговорить-то не с кем, не говоря о том, чтобы кто-то наведал и покормил, кошмар! Не дай Бог!

– До свидания, Татьяна Андреевна, – я направился к выходу, – Вы уж заходите к ней, да и я тоже постараюсь.

Домой добрался поздно. Жене обо всем не рассказал, объяснил, что просто человеку нужно было выговориться, вот я сидел и слушал, как просила. На следующий день, в обеденный перерыв смотался на рынок и купил фруктов. После работы занес Марии Степановне. Никогда я не видел ее такой счастливой. Долго не засиживался, хотя она ловила каждое мое слово и пристально смотрела мне в глаза, пытаясь в них что-то прочитать. Мне показалось, что ей это удалось. Она увидела в них для себя надежду. И с этой надеждой осталась лежать счастливая и умиротворенная.