Андрей Шаргородский - Женские слёзы - двести пятьдесят оттенков мокрого (сборник)

– А я буду приводить свое тело, лицо и душу в нормальное состояние. Чтобы при виде меня ты забывал, что на свете существуют другие женщины. Ты же понимаешь – о тебе забочусь, и помни о моем покойном муже, весле, ну и так далее.

– Зачем?

– Ну, во-первых, чтобы не вздумал на кого-то глаз положить, а во-вторых, – тут она запнулась, махнула рукой, – забыла, что во-вторых.

– Ну, тут ты перегнула, даже можно сказать нарушила границы приличия.

– Границы приличия, – повторила она, – что ты знаешь о границах? Где, например, заканчивается приличие и начинается неприличие? Нет границ, и не было никогда! Все на свете – условности, которые придумали люди, чтобы впихнуть весь мир в какие-то рамки. Вот смотри: где граница между любовью и страстной симпатией?

– Любовь, это как у меня – не могу есть, пить, спать не могу, все мысли о тебе. Как у Ромео о Джульетте.

– Не смеши меня! Ромео и Джульетте просто захотелось выйти за рамки, куда их посадило общество, где до свадьбы – ни-ни, где только длинные платья и опущенные девственные глаза. Им просто захотелось спать друг с другом, обнявшись, заниматься сексом. Когда они почувствовали сладость этого всего, у них это украли и опять посадили их в клетки, так называемые рамки приличия. Они и поубивались, потому что жить без страсти уже не могли. А ты никогда не представлял, чтобы было бы с ними, если бы они поженились?

– Нет!

– А было бы то, что возможно станет и с нами. Они покувыркались бы еще немного, она забеременела, родила шесть детей, потеряла бы привлекательность, и в сорок лет, когда от былой красоты уже бы ничего не осталось, он бы ее бросил и завел молодую. Которой точно так же, как Джульетте, признавался бы в любви, страстно целовал и говорил, что жить без нее не может. Так вот я тебя спрашиваю – где эта грань? А я тебе отвечу – нет ее. Как миллион различных обстоятельств могут из симпатии вырастить любовь, так и любовь может закончиться под тяжестью тех же обстоятельств в несколько минут.

– Кант! Кант в юбке, поздравляю! – восторженно захлопал я.

– Подожди, я только начала развивать мысль.

– Вечная любовь, вечная весна, как там еще?

– Вечная память!

– Да, благодарю! Вечность. Сколько это? Никто не знает, только потому, что наш мозг не воспринимает категорию бесконечность к осознанию.

– Тоня, может не надо?

– Надо! Сколько времени?

– Без пяти двенадцать, – ответил я, глянув на часы.

– Успеваем, – с этими словами она быстро вскочила, подбежала к столу, и, мгновенно налив рюмки, выпила залпом. Кинув в свой аппетитный ротик, который мне уже безумно хотелось поцеловать, кусочек селедочки с лучком, указала на порог. – Продолжим! Так вот, гражданин планеты Земля, вечность – это навсегда. Хотя мотылек, которому природа отвела жизнь длиною два часа, считал бы восемьдесят лет, которые нам отвела природа, вечностью! «Фауст» Гете, помнишь? Meфистофель подарил ему вечность, и что? Все продолжалось веками, и жизнь ему показалась бесконечной, и он сказал: «Остановись, мгновение, ты прекрасно!», и тем самым подписал себе смертный приговор.

Она закурила.

– Так, о чем это я?

– А Бог его знает. Но там был и Фауст, и Джульетта, и шесть детей, а главное, по-моему, там почему-то нет границ.

– Серьезно? И это обо всем я сказала?

– Да, Тоня, ты.

Она встала, молча пожала мне руку, сказала: «До свидания» и ушла, заперев за собой дверь.

Придя домой, я плюхнулся на кровать и, засыпая, улыбнулся, вспоминая шикарное декольте и короткую мини-юбку, которая, собственно, от моих внимательных глаз ничего и не закрывала, а даже очень наоборот! Хотя, думая про женскую логику, я почти был уверен, что все, что стало доступно моему глазу, было частью большого и коварного плана. Но не окунуться в этот омут я бы уже не смог.

Дорогу открывали торжественно. С разрезанием ленточек, с кучей гостей, владельцев новых участков и коренных жителей деревни. Все как-то сразу подружились и договорились жить мирно. Был большой стол, за которым мы все поместились, и, как положено в любой деревне, первый тост на таких мероприятиях дали мне.

– Дорогие мои товарищи, односельчане и гости. Дорога эта, в основном, была отремонтирована благодаря двум людям. Первый, это Сергей Назарович, большой друг нашей деревни. Сами знаете, сколько раз он засыпал нам ямы, чтоб хоть как-то можно было ездить по деревне. И в этот раз он пошел нам навстречу и сделал все быстро, недорого и качественно. Я хочу первый тост выпить именно за него. Спасибо тебе, Сергей Назарович! В нашей деревне ты всегда желанный гость. Приезжай, рыбачь, отдыхай, мы тебе всегда рады. Здоровья тебе, и еще раз спасибо!