Юрий Согрин - Школяры

– А Николай Александрович где? – вдруг спохватилась Наташка Канонерова.

– Щас придёт. Это ведь он меня попросил всех собрать.

Серёжка Отливанов оглянулся на открывающуюся школьную дверь, в которой показался Николай Александрович.

– Во, я ж говорил.

– Ну, как? Все собрались?

– Да нет, не все, – деловито ответил за всех Колька Шмелёв. – У нас многие заболели, какая-то эпидемия. Кольки Отливана нет, Ляпцева, Иванова, Сашки Петрова…

– Ну, что поделаешь? Будем фотографироваться, кто есть. Идёмте за школу, там никто нам мешать не будет.

Место для фотографирования долго искать не пришлось. Остановились возле скамейки.

– Вот тут и расположимся. Давайте, девочки, садитесь на скамеечку, а мальчишки во второй ряд.

Но все желающие в эти два ряда не вошли. Пришлось устанавливать ещё одну скамейку и ставить на неё мальчишек. Наконец, школяры с шумом и гамом, с шутками и толкотней кое-как выстроились в три ряда. Фотограф долго искал удобную для него точку, но ему постоянно что-то мешало: то кусты, то расстояние было не оптимальным, то ещё что-то. В конце концов, взгромоздившись на принесённый табурет, он скомандовал:

– Внимание! Снимаю!!

И тут же с грохотом свалился с табурета, у которого от его ёрзанья отломилась одна из ножек. Школяры попадали от смеха со своих мест и долго не могли остановиться. Но постепенно всё утихло, и фотографирование состоялось.

– Жаль, что не все присутствовали, – задумчиво произнёс Николай Александрович. – Это ведь память на всю жизнь…

Закончились экзамены, отшумел выпускной вечер. Жизнь в школе встала на проложенные ранее рельсы. От школяров осталось для учёбы в девятом классе всего лишь двадцать человек, а ведь в первом-то классе их было сорок. Ушли «Широбонька», «Ванька», «Кузя», Валя Яговцева, Надя Мезенина, однофамильцы Петровы и Серёжка Павлов, Генка Огибенин, Валерка Зайцев. Вслед за отцом на новое место его работы уехала Вера Шугурова. Остались самые усидчивые.

Как прошёл выпускной вечер, Юрка особо не интересовался. Наверняка, интересно. Он не один раз выходил в тот день из ворот своего дома и смотрел на хорошо видимые окна школьного спортзала. До двенадцати часов они были ярко освещены. А потом он уснул. Пару дней он не видел никого из одноклассников, лишь на третий случайно столкнулся с Сашкой Ивановым.

– Ты чего на выпускной-то не пришёл? – спросил Сашка.

– Да так, были причины… А вы как погуляли?

– Нормально!.. Саня Петров, говорят, пришёл еле-еле домой, а его уже мать у порога встречает:

– Сынок, – говорит, – ну-ка, посмотри мне в глаза…

А он стоит, качается и мычит:

– Мм-ам… а где у тебя глаза?..

Юрка с Сашкой посмеялись, поговорили ещё немного о том, о сём и разошлись каждый по своим делам.

Наступили каникулы, время отдыха и накопления сил для дальнейшей учёбы. Вместе с тем, на селе лето – это ещё и страдная пора. Огородом и сенокосом приходилось заниматься практически всем, в том числе и нашим повзрослевшим школярам. Конечно, мало, кому было охота заниматься прополкой грядок от сорняков или окучиванием картофеля под палящими лучами летнего солнца. Но на кого-то родители прикрикнут, а кто и сам прекрасно понимал своё место в семье.

Понимал это и Юрка. Отказывайся – не отказывайся, а кроме него всю эту огородно-покосную работу делать всё равно было некому. И он делал, делал, утирая пот и сжимая зубы. Как ни странно, все эти работы приносили и ещё одну пользу: Юркино тело, впрочем, как и тела всех его сверстников, наливались через все эти нагрузки силой. Неслучайно, когда ребят первый раз пригласили в военкомат на медицинский осмотр, кто-то из офицеров военкомата удивлённо произнёс:

– Вы, что там все, усиленно физкультурой занимаетесь, что ли?

Ему, проживающему в городской сутолоке, ведущему малоподвижный образ жизни и питающемуся тем, что удастся приобрести в небогатых городских магазинах, было странно видеть перед собой крепкие, хотя ещё и мальчишеские, тела, вскормленные и вспоенные на деревенском воздухе чистейшими продуктами. А попробовал бы он ежедневно потаскать воды с колодца, поколоть дрова, повыбрасывать навоз из хлева, позаниматься огородными делами и сенокосом, попил бы коровьего молочка, подышал бы воздухом, наполненным запахом свежескошенных трав, глядишь, и сам бы стал атлетом. А то всё в кабинете, да с сигаретой в зубах…