Исабель Альенде - Остров в глубинах моря

Любовь, незнакомая ему дотоле, перевернула Этьена Реле, как огромная волна, — сама энергия, соль и пена. Он рассудил, что не сможет конкурировать с другими клиентами этой девицы, более красивыми, могущественными или богатыми, и по этой причине под утро решил предложить ей то, что очень немногие белые мужчины вознамерились бы ей дать, — свою фамилию. «Выходи за меня замуж», — попросил он ее в паузе между объятиями. Виолетта уселась на кровати по-турецки, с влажными, прилипшими к коже волосами, сверкающими глазами, распухшими от поцелуев губами. Ее освещали три догорающие свечи, что все это время сопровождали их бесконечные акробатические упражнения. «В жены я не гожусь», — ответила она ему и добавила, что месячные у нее еще не начинались, а по словам Лулы, все сроки для этого уже вышли, и это значит, что она никогда не сможет иметь детей. Реле улыбнулся, потому что дети представлялись ему обузой.

— Если я за тебя выйду, то всегда буду одна, пока ты будешь пропадать в своих кампаниях. Среди белых места для меня нет, а тут и мои друзья от меня откажутся: они тебя боятся, говорят, что ты кровожадный.

— Этого требует моя работа, Виолетта. Как врач отрезает пораженную гангреной руку или ногу, так и я выполняю свой долг, чтобы избежать еще большего зла, но я никогда и никому не причинил вреда без достаточных на то оснований.

— Вот я-то и предоставлю тебе какие хочешь достаточные основания. Не хочу повторить судьбу моей матери.

— Тебе никогда не придется бояться меня, Виолетта, — произнес Реле, обнимая ее за плечи и не отводя взгляда от ее глаз.

— Надеюсь на это, — вздохнула она наконец.

— Мы поженимся, я тебе обещаю.

— Да тебе жалованья не хватит, чтобы меня содержать. С тобой мне всего будет недоставать: платьев, духов, театра и времени, которое можно терять. Я ленива, капитан, и то, чем я занимаюсь, — это единственный способ, которым я могу заработать себе на жизнь, не портя руки, да и этот способ не слишком долго будет мне доступен.

— Сколько тебе лет?

— Не много, но ремесло это с воробьиным веком. Мужчины устают от одних и тех же лиц и задниц. Я должна получить выгоду от того единственного, что у меня есть, — так говорит Лула.

Капитан старался видеться с ней так часто, как позволяла ему служба, и через несколько месяцев ему удалось стать для нее совершенно необходимым: он заботился о ней, давал ей советы доброго дядюшки, дошло до того, что она уже не могла представить себе жизнь без него и начала рассматривать некую возможность в отдаленном поэтическом будущем выйти замуж. Реле рассчитал, что они смогут пожениться лет через пять. Это время позволит им проверить любовь на прочность и, каждому в отдельности, скопить денег. Он смирился с тем, что Виолетта будет продолжать свои обычные занятия, как и с тем, что и он станет оплачивать ее услуги, как остальные клиенты, благодарный за возможность время от времени проводить с ней всю ночь. Вначале они занимались любовью до изнеможения, но потом пылкость сменилась нежностью, и они посвящали драгоценные часы разговорам, планам на будущее и расслабленным объятиям в жарком полумраке квартиры Виолетты. Реле изучил и тело, и характер девушки, он мог предугадывать ее реакцию, избегать вспышек ее ярости, походивших на тропические грозы — внезапные и скоротечные, научился удовлетворять ее. Он обнаружил, что эта столь чувственная девочка была выучена давать наслаждение, но не получать его, и стал без спешки и ненавязчиво стараться удовлетворять ее. Разница в возрасте и его властный нрав уравновешивали легкость Виолетты, позволявшей, чтобы доставить ему удовольствие, руководить собой в некоторых практических вопросах; однако в целом она сохраняла свою независимость и обороняла свои секреты.

Лула вела денежные дела и вполне хладнокровно управлялась с клиентами. Однажды Реле застал Виолетту с заплывшим глазом и, рассвирепев, стал выспрашивать, кто ей поставил фингал, намереваясь заставить виновника дорого заплатить за это покушение. «Лула с него уже все получила. Мы и сами прекрасно управляемся», — расхохоталась она, и не оказалось никакого доступного способа заставить ее открыть имя обидчика. Рабыня-телохранительница знала, что здоровье и красота ее хозяйки были их общим капиталом и что придет тот день, когда и то и другое неизбежно начнет уменьшаться; также нужно было иметь в виду конкуренцию: каждый год в профессию врывались новые отряды отроковиц. Очень жаль, что капитан беден, думала Лула, ведь Виолетта заслужила хорошую жизнь. Любовь она ни в грош не ставила, путая ее со страстью, и уж кто-кто, а она-то повидала на своем веку, как быстро страсть проходит, но прибегнуть к интригам, чтобы отделаться от Реле, она не решалась. Этот человек внушал страх. Кроме того, Виолетта не выказывала никаких признаков, что торопится выйти замуж, а между тем мог ведь появиться и другой претендент, с лучшим финансовым положением. Лула решила копить деньги всерьез: складывать побрякушки в стенной щели было явно недостаточно, нужно было ухитриться перейти к более внушительным инвестициям — на случай, если не сложится брак с офицером. Она сократила расходы и подняла тариф своей хозяйки, и чем больше была запрошенная цена, тем более исключительными считались ее услуги. Лула взялась за расширение славы Виолетты путем распускания слухов. Она рассказывала, что хозяйка ее способна держать мужчину внутри своего тела на протяжении всей ночи и может возродить силу самого усталого любовника двенадцать раз кряду, а искусству этому она научилась от одной мавританки и тренировала свое умение при помощи голубиного яйца: она-де ходит по магазинам, в театр и на петушиные бои с яйцом в одном укромном местечке, да так, что оно у нее не выпадает и остается целехоньким. Не было недостатка в тех, кто ударами сабли утверждал свое право на обладание юной poule, [5] Курочкой (фр.). и это в огромной степени способствовало росту ее престижа. Самые богатые и влиятельные белые мужчины покорно записывались к ней в очередь и ожидали своего часа. Помимо прочего, Луле пришла в голову идея переводить деньги в золото, чтобы сбережения не уходили сквозь пальцы как песок. Реле, не имея возможности сделать существенный вклад в эти инвестиции, отдал Виолетте кольцо своей матери — то единственное, что оставалось у него от семьи.