Олдос Хаксли - Желтый Кром

Пришел, однако, день возвращения Фердинандо. Филомена, полная неясных страхов и предчувствий, уединилась в своей комнате и легла в постель. Сэр Геркулес один встречал сына. В комнату вошел великан в коричневом дорожном костюме.

— Добро пожаловать, сын мой, — сказал сэр Геркулес, и в голосе его звучала легкая дрожь.

— Надеюсь, вы здоровы, сэр.

Фердинандо наклонился, чтобы пожать ему руку, потом снова выпрямился. Макушка отца доставала ему до бедра.

Фердинандо приехал не один. Его сопровождали два приятеля одного с ним возраста, и у каждого из них был свой слуга. Вот уже тридцать лет присутствие столь большого числа людей обычной породы не оскверняло Кром. Сэр Геркулес был напуган и возмущен, однако законы гостеприимства надо было выполнять. Он оказал молодым джентльменам в высшей степени вежливый прием, а их слуг отослал на кухню, распорядившись, чтобы о них хорошо позаботились.

На свет вытащили и очистили от пыли старый семейный обеденный стол (сэр Геркулес и его супруга привыкли обедать за маленьким столом высотой в двадцать дюймов). За ужином пожилому дворецкому Саймону, который мог лишь взглядом дотянуться до середины большого стола, помогали трое слуг, приехавших с Фердинандо и его гостями.

Сэр Геркулес, как хозяин, с присущим ему тактом поддерживал беседу об удовольствиях путешествий по разным странам, о красотах искусства и природы, которые можно увидеть за границей, об опере в Венеции, сиротах, поющих в церквах того же города, и говорил на другие подобные темы. Молодые люди не проявляли особого внимания к его словам: они были заняты тем, что наблюдали за попытками дворецкого сменить тарелки и вновь наполнить бокалы. Не раз они задыхались и давились от смеха. Сэр Геркулес делал вид, что не замечает этого, и сменил тему, заговорив об охоте. Тут один из молодых людей спросил, правда ли, что, как он слышал, сэр Геркулес охотится с мопсами на кроликов. Сэр Геркулес ответил, что это так, и описал даже некоторые подробности такой охоты. Молодой человек захохотал во все горло.

Когда ужин кончился, сэр Геркулес спустился со стула на пол и под предлогом, что ему надо посмотреть, как себя чувствует жена, извинился и пожелал всем спокойной ночи. Вслед ему, когда он поднимался по лестнице, раздался смех.

Филомена не спала. Она лежала в постели, вслушиваясь в звуки громового хохота и непривычно тяжелые шаги на лестницах и в коридорах. Сэр Геркулес пододвинул к ее кровати стул и долго сидел, ничего не говоря, держа в своей руке руку жены и иногда нежно пожимая ее. Часов около десяти их испугал сильный шум. До них донеслись звуки разбиваемого стекла, топот ног, взрывы смеха и крики. Шум не прекращался несколько минут: сэр Геркулес поднялся и, несмотря на мольбы жены, решил пойти посмотреть, что происходит. На лестнице было темно, и сэр Геркулес пробирался вниз осторожно, ощупью, спускаясь по одной ступеньке и останавливаясь на мгновенье после каждого шага, прежде чем отважиться на следующий. Шум стал слышаться громче, в отдельных выкриках можно было узнать слова и целые фразы. Из-под двери столовой пробивалась полоска света. Сэр Геркулес прошел через зал на цыпочках, и, когда он уже приближался к двери, за ней снова раздался ужасающий грохот разбиваемого стекла и звон металла. Чем они там занимались? Поднявшись на цыпочки, он сумел заглянуть в комнату сквозь замочную скважину. В центре стола, среди невероятного беспорядка, танцевал джигу старый Саймон, которого напоили настолько, что он с трудом удерживал равновесие. Под ногами у него хрустело битое стекло, а башмаки были мокрыми от разлитого вина. Трое молодых людей сидели вокруг, колотя по столу руками и пустыми бутылками и поощряя дворецкого криками и смехом. Хохотали, прислонившись к стене, и трое слуг. Вдруг Фердинандо бросил в голову плясавшего горсть грецких орехов. Это так ошеломило и удивило маленького человека, что он пошатнулся и упал навзничь, опрокинув графин и несколько бокалов. Его подняли, дали ему выпить бренди, похлопали по спине. Старик засмеялся и икнул.

— Завтра, — сказал Фердинандо, — мы устроим балет, в котором будут участвовать все обитатели дома.

— А папаша Геркулес возьмет дубинку и оденется в львиную шкуру, — добавил один из его приятелей, и все трое захохотали во все горло.

Сэр Геркулес не стал больше смотреть и слушать. Он снова пересек зал и начал подниматься по лестнице, ощущая боль в коленях каждый раз, когда ему приходилось высоко поднимать ногу, чтобы стать еще на одну ступеньку. Это был конец. Больше для него не было места в этом мире — для него и Фердинандо вместе.