Юозас Апутис - Мост через Жальпе

Пока добрели до дома, сгустились сумерки. Мать черпала из колодца воду, наливала в корыто, поила коров. Выйдя за сеновал, поскольку в той стороне село солнце, ребенок открыл книгу и начал читать снова, видя, как одна девчонка из его класса все отбрасывает назад волосы, перетянутый черным пояском крохотный холмик медленно вздымается, а девчонка смеется, все откидывая голову и украдкой косясь на него. Этого вечернего чтения мальчику и хватило. Неделю спустя как-то вечером он подозвал отца, и тот горько улыбался, глядя, как сбоку парового котла мелькают, как ноги кузнечика, отдраенные спицы маховиков.

Преодолеть себя! Что это значит? Посвятить себя чему-то? Отдать себя? Или полностью отмежеваться? Не свои слабости преодолеть, а до бесконечности, до сладостной доброты отшлифовать задремавшую любовь к ближнему?

После перемены дети продолжали писать, на сочинение отводится два урока. Учитель все еще смотрел в окно. Ха! Молоденькая учительница истории вынесла карту во двор, дети повесили ее под белой вишней, и маленький мальчуган водил указкой вокруг Балтийского моря. Так издалека казалось учителю, ученики которого после перемены вроде бы на полном серьезе углубились в сочинение, даже мурашка перестала грызть ручку, а гоняла ее по тетрадным рельсам…

Директор школы с двумя дылдами-учениками прошел мимо кирпичной пристройки. Ученики несли большой лозунг, учитель из класса видел отраженные в черных стеклах окон пристройки опрокинутые белые буквы.

«Главное — преодолеть себя!» — подумал учитель, глядя на опрокинутые буквы, и усмехнулся.

На пригорок, огибая рытвины с водой, выезжал председательский автомобиль. Увидев идущего навстречу человека в черной спецовке, председатель остановил машину и вылез — много раз видел его учитель, но и сейчас удивился его толщине.

Этого, в спецовке, учитель тоже знал: глухонемой человек, приблудившийся откуда-то и поселившийся здесь навсегда, а теперь присматривающий за домом отдыха и баней мелиораторов. Председатель, размахивая руками, что-то торопливо объяснял банщику, глухонемой кивал, его губы, издавая нечленораздельные звуки, шевелились. Вскоре председатель сунул ему в руку денежку, и банщик стал быстро спускаться с горки, без боязни погружая в глину свои резиновые сапоги. Кажется, он разглядел в окне учителя и как будто кивнул ему. Автомобиль председателя вскоре догнал банщика, задним ходом, догнал и обогнал, поскольку банщику надо было увидеть автомобиль услышать его он не мог; увидев, банщик, нисколько не удивившись, остановился, председатель из машины на сей раз выходить не стал — почему это учителю показалось, что раньше он выходил, и тогда он размахивал руками из открытой дверцы, — сунул через окошко еще одну денежку и пальцами обеих рук изобразил цифру. Банщик усмехнулся и пошлепал дальше. Председатель уехал. Из-под колес противно брызнула грязь.

Вскоре со стороны городка на пригорок стала взбираться, волоча тяжелую авоську, старушка, за ней бежала вприпрыжку с песнями внучка, то и дело останавливаясь и болтая ногой в лужах с желтой глинистой водой. В рытвине, которую недавно три раза — двигаясь вперед, задним ходом и опять вперед — объехал председатель колхоза — девочка увидела белый цветок, хотела выудить его из воды, но не смогла дотянуться, а лезть в лужу побоялась, да еще в ту минуту окликнула ее обернувшаяся бабушка; увидев втоптанный в глиняную тропу камешек, внучка выцарапала его из глины и запустила в лужу. Запустила точно, так как белый цветок, словно всплывший по недосмотру подводный корабль, нырнул в воду, а когда какие-то время спустя всплыл, был уже грязно-желтого цвета и готовился опять к погружению.

Собрав тетради, учитель сложил их в портфель, аккуратно застегнул его, отпустил детей домой, потому что у него были последние уроки, уже раньше отпустил тех, кто первым кончил сочинение, другие дождались звонка. Ему показалось, что дети сегодня какие-то странные, никуда они не спешили, стояли смирно, пока он не исчез за дверью.

Учитель жил на самом краю городка, даже считай, не в городке, мог он идти и по тропинкам, огибающим городок, однако пошел по обочине той же самой ухабистой дороги. Одно желание его мучало: прочитать по дороге, что же написали дети. Конечно, все сочинения не прочтешь, но несколько хотелось бы. Отойдя от дороги, нашел под цветущей черемухой сухое местечко, окруженное белыми хвощами, принес сюда гнилое бревнышко, уселся и стал осторожно доставать из портфеля тетради. Не по себе ему стало оттого, что в другое отделение портфеля переложил так много тетрадей, которые его не интересовали.