Филимон Сергеев - Идущий от солнца

– Да здравствует солнце! Да скроется тьма! – почти выкрикнул Молчанов, сгружая из вертолета книги. – Пусть помнят нашу слезную Землю, которую мы с тобой Ваня, вытащили из пожаров и злобной ненависти силового бизнеса! Пришельцы поймут нас, потому что все, что мы сейчас с тобой переживаем, они давно пережили, мы с тобой – дети солнца, его жизнетворящих чудес и превращений. Мы должны выдюжить, довести Землю до ума! Иначе космос превратит нас в золу. Я бы, дорогой ты мой, сам улетел куда-нибудь, скажем, в туманность Андромеды, вместе со своей любимой. Но мне надо кормить людей, которые стоят этого и дорожат мной, верят в успех моего дела. Они пропадут без меня. Как, впрочем, и ты бы пропал, если б не моя поддержка.

– Спасибо, Александр Тимофеевич. Я всегда буду помнить вас. Спасибо за книги.

– Тут культура нашей Земли, начиная от Тутанхамона, кончая Есениным и Фолкнером, конечно, в сжатом виде, – с дружеской улыбкой объяснял предприниматель, раскладывая книги. – Тут Древняя Греция и Сенека, и Петрарка, и размышления о том, «что нет ничего в разуме, чего не было бы в чувствах». А вот здесь, – Александр Тимофеевич достал из своего модного пиджака кошелек и, вытащив из него три флешки с металлическими карабинчиками, прицепил их к брючному ремню Ивана Петровича, – развернутый вариант наших мыслителей, и очень много о русской культуре. Ведь ось-то человеческих душ на русской земле находится.

– Находилась, Александр Тимофеевич, – поправил его Иван и поставил книги на сухое место.

– Находилась, Иван Петрович, и будет находиться. А теперь давай перейдем к самому главному… Пока нас никто не дергает, и кристалл находится с нами.

– Согласен. Инопланетяне не должны знать про кристалл. Скажу вам честно, если кристалл и в самом деле будет выполнять функцию космического родника, то у вас есть возможность стать духовным отцом всех земных душ. Но не будем загадывать. Главное, запомните, Александр Тимофеевич. Впрочем, я очень суеверный человек. Подождем немного.

– Чего ждать? Я не понимаю! Ты всех поторопил оставить нас для беседы. А сам?

– Да, да, но… – Иван поближе подвинулся к Молчанову и, опустив голову, вдруг заговорил шепотом. – Про кристалл знают всего несколько человек. Солнце тоже не должно знать. Кристалл я из родника вытащил, можно сказать, слямзил, никого не спрашивая и ни с кем не советуясь. Подождем, Александр Тимофеевич, когда солнце скроется за лесом.

– Ну, ты даешь, парень! Твоя конспирация умиляет меня. Недаром мои друзья называют тебя таежным колдуном.

– Умиляться будете потом, когда узнаете, что кристалл обычный камень, и полет человеческих душ на Землю прекратится.

– Ну и что?

– Как, ну и что? – так же шепотом ответил Иван. – Родника нет. Значит, связи с космосом у человеческих душ тоже нет, контакт потерян, следовательно, люди будут рождаться не людьми с обработанной плазмой духовного человека, а с мозгами обычного животного. Как вам нравится?

– Что ж, подождем, когда солнце скроется за лесом. Я просто в шоке от твоих конспиративных прибамбасов.

– А я в шоке от вашего спокойствия. Ведь душа – это такая штуковина… Хоть и офисов не имеет, и банков, и статуса неприкосновенности у нее нет, и в человеке она находится неизвестно в каком месте. Между тем, как ни старайся, а намордник на нее не оденешь. И никакие бронежилеты, никакие угрозы не удержат и не сомнут ее, если на стороне ее правда. Никакие-то акции со знаменами, изготовленными из привозных баксов и прочих ценных бумаг неизвестного происхождения, а правда. Душа – это то, что должно существовать вечно и влиять на сознание только в сторону укрепления ее гармонии, в сторону надежды на разум космоса, его жизнетворящих сил. Если б вы познакомились с тайнами космического родника, вы бы строже и внимательнее отнеслись к его головокружительным возможностям. Вы бы по первому моему сигналу ждали самых быстрых ласточек, летящих с околоземной орбиты.

Иван смотрел на уходящее за деревья солнце, и его лицо, казалось, не только грелось лучами яркой звезды, но слушало ее поднебесную, ни с чем несравнимую музыку.

– Но у нас еще не все потеряно, Александр Тимофеевич! – неожиданно строго, даже с каким-то щемящим надрывом сказал Иван. – Первое, что вы должны сделать. – он вдруг замолчал, прислушался. – Вы уверены, что нас никто не подслушивает?

– Уверен.

Иван неожиданно резко поднялся с поваленного дерева, на котором сидел, посмотрел на светлое небо, опять прислушался. Со стороны утеса, где стоял рубленый дом Кузнецова, доносились звонкие охмелевшие голоса и переборы тальянки.