Валерий Анисимов - Суздальский варяг. Книга 1. Том 1.

– Ведает Иван всё и с самого начала, – Варвара, тихо плача, гладила её волосы.

– Как, ведает? С какого начала? – встрепенулась Серафима.

– Ещё когда Сысой был во чреве.

– И он тебя взял с пасынком? Боже мой! Иван твой воистину святой!

И подруженьки навзрыд разрыдались.

Клязьменско–яузский волок. Выходя из лодьи и приветствуя хозяина, Иван спросил:

– Волок здесь у тебя зело обустроен, а пошто, ежели по Клязьме купцы не ходят? По всему пути только кочтников и видел.

– Ну, как же не ходят. Булгары иной раз ходят. То ли ещё удивишься, когда увидишь волоки на Яхроме, на Ламе. Посмотришь всё моё имение, потом поговорим. Ты воинство отправил в Муром?

– Отправил, с грехом пополам. Какое это воинство – топоры да рогатины, о доспехах и говорить нечего, зипуны да треухи, на ногах лычницы, вот и все доспехи. Только на моих гридей вся надёжа.

– Погоди, обживёшься здесь, и своей дружиной обзаведёшься. Волостелю нельзя без воинства.

– Теплится надежда, что до сечи дело не дойдёт. Увидит Олег Святославич помощь ратную, присланную Изяславу, и пойдёт на замирение.

– Не тревожься, ты своё дело содеял, с души камень снял. Как в Муроме станут складываться события, от тебя уже не зависит. Не думай сейчас об этом, отдохни у меня, так будет лучше для всех.

Заметил посадник грусть во взгляде Ивана, чего раньше не бывало.

– Здоров ли ты, Иван? Али что случилось?

– Не обращай внимания, – отмахнулся Иван. – Жена у меня хворая, а лечец беспомощен. В лес за ведуном послал, может, отвар какой-нибудь даст. Ты, Симоныч, не смущайся, осматривайся, а утро вечера мудренее, как говорят.

Лодьи вышли на простор Москови, против которой Яуза показалась тесной. Шли встреч течения вдоль левого берега, густо поросшего вековым бором. Впереди из-за прибрежного леса показался отлогий мыс, покрытый множеством построек. Портомойни, бани, винокурни, сгрудились возле деревянных исад, просматривавшихся меж стволов лодейных мачт.

На верху берегового откоса всё отчетливее вырисовывался дубовый частокол с надвратной башней, над которыми, будто стесняясь чего-то, выглядывала маковка деревянного храма. Крутояр, опушённый подлеском, плавно переходил в отлогий берег.

– Это и есть твоё сельцо?

– Оно – кивнул утвердительно Иван.

– Ишь каково, будто и не село, а град.

– Нам здесь иначе нельзя. Окраина волости, вокруг леса тёмные, всякие лихие люди заглядывают, смотрят, нет ли чем поживиться. А для охраны угодий приходится целую дружину держать. Табуны и стада у меня большие, попробуй-ка без охраны, враз без всего останешься.

– Московь как хороша! – любуясь могучей рекой, заметил Симоныч. – Словно Волга широка.

Дорога от исад шла просекой наискосок через бор. По сторонам дороги густо лепились разные срубы – кожевенные мастерские, красильни, кузницы. А на верху холма, над этими слободами, вольготно раскинулось село.

Взойдя к подножию крепости, Симоныч подошёл к частоколу, похлопал ладонью по дубовым брёвнам, поднял взгляд вверх.

– Высоко, однако. С седла копьем до верха не достанешь. И башни рубленые не хуже, чем у ростовской крепости. Вот так село-о!

Прежде, чем войти в ворота, Симоныч обернулся к реке, окинул взглядом округу. Перед ним, насколько охватывал взор, величественно распростёрлась заречная даль. Море леса по всему окоёму, пожни с травяным покровом. Внизу, под крутояром, тянулась огромная дуга реки, огибая отлогий мыс с исадами.

– Лепота божественная! – качал головой Симоныч. – Подобное я видел на Клязьме, возле Владимира. Но здесь шире, вольготнее. В голове невольно мелькнуло: «А кто и когда пожаловал эту землю боярину? Здесь необъятные пастбища, покосы, ловы рыбные, ловы звериные, бортный промысел. Такие угодья любому князю на зависть. Да-а, могуч Кучка, не зря ростовцы перед ним за версту шапки ломают. Каждый считает за честь иметь с ним дружбу. Такой боярин князю добрая опора».

– Покосные угодья у меня богатые – табуны и стада сыты. Проходи, Симоныч, во двор. Что ты такой нерешительный?

– Дай полюбоваться заречьем. Лепота неописуема.

– Ещё успеешь налюбоваться, чаю, не на один день приехал. Чтоб мое хозяйство всё осмотреть, седмицы не хватит.

– Это же кром градской, а не боярский двор! – дивился Симоныч, проходя в башенные ворота.

– Ограда сия вместе с храмом ставлена пять лет назад. Ещё покойный владыка Исайя, царствие ему небесное, дал благословение на устройство нового храма вместо ветхого. Рубили уже после смерти Исайи. Сколько же нам ещё жить без отца духовного? Мартирий мой совсем сирота, – сокрушался Иван.