Керен Климовски - Королева Англии кусала меня в нос

Только потом еще хуже стало. В первом классе у нас Ривка была. Она строгая, ее больше боялись, чем Яфит. Она их прямо в школе ругала и наказывала. Например, грозилась, что на переменку не выпустит гулять. А Яфит вначале вообще говорила, что я сама виновата. Потом она их родителям записки написала. Но это не помогло, наоборот. Разве родители их накажут? Они только сами порадуются! Может, и преувеличиваю, но дети же не сами это придумали – они от родителей слышат. Я думаю, что кто-то главный должен родителям все время объяснять, как надо себя вести. У меня был лучший друг в Нес-Ционе – Моше: из класса, но он в моем доме жил. Он меня научил в футбол играть и в игры компьютерные, мы в бассейн вместе ходили и на великах ездили – один раз нас даже на шоссе застукали и надолго наказали… Его мама здесь родилась. Но даже если бы папа Моше, ее муж, не был из России, она бы все равно своих детей ни против кого не настраивала! Поэтому и Моше справедливый. Он меня защищал, говорил им:

«Ага, вы ее ненавидите? Значит, и меня тоже, потому что мой папа – из России!» И они у него после этого прощения просили, они его боялись. Он по росту самый маленький в классе, но дело не в росте, а в храбрости. Вы Толкиена читали? Хоббиты тоже были маленькими, однако хоббит Фродо бросил кольцо Всевластия в Огненную гору. И не боялся, хотя при этом и лишился пальца. Но они ведь у Моше просят прощения, а не у меня! Понимаете?! Поэтому я все равно дралась – не было выхода. Я из-за этого всего имя поменяла. Еще в первом классе. У меня же другое имя было, русское. Не скажу какое. Они смеялись, никак не могли правильно произнести его, даже Ривка не всегда выговаривала. К тому же оно слишком нежное – девочку с таким именем можно и стукнуть, и она сдачи не даст. И я себе стала ивритское имя придумывать – и нашла. И маме, когда она за мной в школу приходила, запретила меня называть русским именем. Только дома.

Перед Пуримом всем нужно было купить мишлоах-манот [3], и мама мне тоже купила, даже лучше, чем у многих. Но Яфит потом велела нескольким ученикам еще кое-что купить к празднику.

И в том числе мне. А моя мама тогда очень мало получала, папа вообще не работал, и я сказала, что не буду просить, потому что у нас мало денег. Яфит ответила: «Передай своей маме, что в Израиле не только берут, но и дают». И все дети засмеялись. А мама мне потом сказала, что я зря отказывалась и она все купит, потому что не хочет, чтобы я была хуже других. Она сказала, что Яфит – молоденькая и еще не все понимает, а я подумала: ничего не молоденькая – у нее химия на волосах, и маникюр, и морщинки у глаз, и ей целых двадцать пять лет! А до этого – зимой – был случай с колготками. Меня мама заставляла надевать, а я их ненавидела, потому что в Израиле такое никто не носит, и в помещении в них всегда становилось жарко, и ноги потели. И она проверяла, что я их надела перед уходом, потому что знала, что могу и соврать… Но как-то я не выдержала и на переменке сняла, и повесила их на спинку стула. Подошла Яфит и сначала даже не поняла, что это. Я объяснила, а она как скажет на весь класс: «Тут тебе не Россия, убери свои грязные колготки и передай своей маме, что в Израиле это не принято». А я: «Они не грязные, они – чистые!..» И чуть не заплакала… У меня вообще было много проблем с московской одеждой, когда только приехала. Был любимый бархатный костюм – черные штаны и желтая кофта в черных пятнах – леопардовая. Но его засмеяли еще в детском саду. И задразнили мое любимое платье с осликом. А самое ужасное – носки с сандалиями. Даже хорошенькие носочки. «Так носят только русим ». Сабры, те кто тут родился, – исключительно на босу ногу. А еще лучше – вообще без сандалий: пяткой по песку, по траве, по раскаленному асфальту. Теперь я так умею.

Да, не всех обижают. Может, действительно, дело в моем характере. Но я раньше совсем другая была, правда. Это как вопрос: что было раньше – курица или яйцо? К тому же есть предатели. Например, в Нес-Ционе был такой мальчик – Эли (его раньше звали Костей). Вначале его сильно дразнили, как и меня. Но он быстро перешел в их стаю, начал подхалимничать, чтобы понравиться им. И громче всех кричал: «Вонючая русская, убирайся в Россию!» Но я сама хороша. Не разрешала маме говорить со мной при них по-русски. Даже при Шани и Моше. Правда, и на иврите… Когда она первый раз на собрание пришла – еще в первом классе, – Ривка услышала ее акцент, очень удивилась и сказала: «Как такое может быть, что твоя дочь – сабра, а ты – ола хадаша – новая репатриантка?» Знаете, как ужасно, как стыдно! Когда она с ошибками говорит, как будто необразованная, и никто не понимает, что она – очень умная, потому что она умная на русском!