Ежи Пильх - Зуза, или Время воздержания

Мне трудно тебе писать. Ты никогда ничего не говорила от нашего имени, никогда себя со мной не отождествляла, и не нужно тебя за это винить, правда, не нужно. Как ни печально, но я понимаю: ничего тут не поделаешь. Не стоит и стараться.

«Кто в здравом уме влюбится в шлюху?»

(Нотабене: я всегда считал его писателем — в лучшем случае — третьесортным.)

Врачи говорят: не теряй надежду, года через два… Будь их слова правдой, это граничило бы с чудом. Да какое там «граничило» — было бы самое настоящее чудо! Ах, проснуться и говорить по-старому — своим голосом, со своим деревенским акцентом, и язвить на свой манер. Но я, скорее, готовлюсь, к немоте — она ближе к тому хрипу, который сейчас вырывается у меня из горла. Ближе, чем что-либо другое. Я подумал, что ты уже устала верить, ждала хоть какого-нибудь повода, и повод нашелся — отсутствие кассы; прекрасный повод, о таком только мечтать; у тебя не осталось иного выхода, кроме как быстренько собрать вещички и слинять. Зуза! Зуза! Тебе расставание ничего не стоило, мне обошлось подороже. Но я не мелочен, не стану считаться. И сочувствия не прошу — ничего нет хуже сочувствия! — хотя бывало скверно. Через несколько месяцев, после того как мы расстались, я позвонил тебе. Не надо было звонить, ни в коем случае, знаю, но я чувствовал себя в безопасности, к тому же разговор по телефону лучше, чем самоубийство. (Найдутся такие, что будут утверждать обратное, — на них пока ноль внимания.) Я позвонил около полудня, ты спокойно, нормальным голосом, попросила перезвонить часов в пять — из Вислы я всегда звонил в это время, — и тут началось странное (к вопросу о привидениях…). Как будто бы ничего не изменилось, все нормально. Я, как ни в чем не бывало, собираюсь позвонить, мы не расстались, не разошлись, сейчас Зуза мне все расскажет, все объяснит, развеет мрак в голове. На целых три или четыре часа меня поглотила вымышленная реальность. Хотя разговор продолжался — а вы что подумали? — от силы минуты полторы, даже не две. Ты уже была поддатая, бормотала что-то о каком-то междусобойчике, о каком-то концерте… Бог с тобой, я прервал разговор, но что-то мне подсказывало, что это не последний раз, что будут повторения и в еще худшем стиле. Ничего хорошего ждать не приходилось.

Дом с необжитыми комнатами напоминает ухоженное кладбище: есть где умирать. Будь осмотрителен в своих молитвах — просьба может быть исполнена. О чем просит в своих молитвах моя беспощадная — и это мягко сказано — мамаша? Не о том, чтобы в случае чего быть рядом. Она просит должным образом оценить ее роль и качество исполняемых ею обязанностей; важен не больной, а тот, кто за ним ухаживает. Да, немало очков матушка могла бы набрать на моем фоне! Но, поскольку в ее воображении нет места смерти, лучше, чтобы вообще ничего не менялось. Благородное желание обрести бессмертие. С этим, впрочем, у нее хлопот не будет. Она видывала у нас за столом царей и пророков. Но никогда, никогда-преникогда не жила бок о бок с мужчиной. Никогда не видела, не касалась… ни сном ни духом! Тридцать лет с отцом — смешно и говорить! Она знала, что мужик должен быть накормлен от пуза, а рубашки — выстираны и выглажены. В принципе, это все. Остальное получится само собой. Иногда не получается — тогда надо положиться на случай. Целиком и полностью. Мать хочет, чтобы я остался. Я могу остаться. С кем угодно, но только не с ней. Она меня в гроб вгонит. Ситуация, конечно, драматическая, хотя не особенно сложная. Правда, неразрешимая. Одно дело рассуждать о тактике, другое — действовать.

Ах, да. Зуза. Я тут рассказываю про Сару Каим, Алицию Крамаж, Нуллу Квят, еще кое про каких дам, надеюсь, вы их не перепутаете, а даже если и перепутаете, не беда, они, в общем-то, похожи. Мы с тобой не были знакомы, я о тебе ничего не знал, поначалу все складывалось очень даже мило, оттого сейчас только хуже. Не потому, что есть кто-то другой, — если он заплатил, должен получить то, что ему причитается; я же, как пристало влюбленному, должен все знать.

Я в своем уме и влюблен в продажную девку — вы этого не одобряете; вам вообще вся эта история не по нутру, вы не признаете права на любовь не совсем типичную… хотя, возможно, теперь уже совершенно типичную, как знать? Нобелевку вам дали в две тысячи десятом [22] Лауреат Нобелевской премии по литературе 2010 г. — перуанский прозаик, драматург, эссеист, политик Марио Варгас Льоса. , да? Будь я пошловатым остряком, выразил бы удивление, как это вы до сих пор (в чем нет сомнений) не побывали ни в одном приличном борделе, да и с шлюхой высшего разряда не имели удовольствия… И, несмотря на столь существенные упущения, хотели стать президентом Перу? Вас не избрали, хотя благодарить Бога не за что — избрали еще худшего.