Полина Ребенина - Жар-птица (сборник)

«Это они во всём виноваты, это они используют тебя, и именно из-за них все твои беды. От этой русской женщины и её детей ты должен избавиться, и как можно скорей», – убеждала она Свена в своих письмах.

Таня ничего этого не знала, хотя инстинктивно чувствовала, что тучи над их головой сгущаются, что нависло над ними что-то непонятное и страшное. Она всё больше боялась Свена, не решалась теперь уснуть рядом с ним, ей казалось, что как только она заснёт, он на неё набросится и произойдёт что-то ужасное. Она лежала так всю ночь, отвернувшись от него, притихнув, как мышка, с прикрытыми глазами, притворяясь спящей. А сама смотрела на окно спальни и считала, сколько шагов от кровати до окна, успеет ли она выскочить, если начнётся то самое ужасное. Она даже просила своих соседей-шведов: «Пожалуста, откройте мне ночью дверь, если я неожиданно прибегу и позвоню!». Соседи Тане сочувствовали и догадывались, что не всё было как надо в её семье, хотя она им ничего не рассказывала и в секреты своей жизни не посвящала.

В это весеннее утро она поднялась рано и хлопотала на кухне, решила сварить борщ, мужу часто нравились блюда русской кухни. Все ещё спали. Внезапно послышались шаги Свена, он медленно спускался по лестнице. Таня подняла голову и по тяжёлому, безумному взгляду мужа поняла, что именно сейчас может произойти то страшное, чего она боялась всё последнее время. Она метнулась к выходу, и вслед ей с грохотом полетела кастрюля с кипящим борщом. Она уже почти успела выскочить, но горячая красная жижа обожгла ей ногу. Скорчившись от боли, она отползла от входной двери в кусты, которые только вчера покрылись жёлтыми цветами. Но лежать было нельзя, надо было бежать. И она, прихрамывая, побрела к соседнему дому. А вокруг по-прежнему пели птицы, ведь была весна…

Соседи отвезли Таню в больницу, у неё была обожжена вся нога, врачи диагностировали ожог второй степени. Вся наружная сторона ноги вздулась пузырями, которые лопались один за другим, под ними открывались мокнущие красные раны, нестерпимо ноющие при малейшем прикосновении. Раны эти долго заживали, сначала покрывались корочкой, и боль как будто отпускала, но потом опять воспалялись, и мучения возобновлялись с новой силой. После нескольких курсов антибиотиков раны всё-таки затянулись, хотя и оставили о себе напоминание в виде коричневых рубцов. Таню с детьми поместили на временное жительство в специальное заведение для избитых жен. Против Свена завели в полиции дело. Их семья, на которую они оба возлагали такие большие надежды, окончательно распалась.

После выздоровления надо было Тане искать работу, теперь надеяться было не на кого. Ей предложили работу посудомойки, но предложение показалось обидным, ведь она так долго училась, и у неё за плечами было много лет научно-исследовательской работы. Уж врачом-то, по её мнению, она могла здесь работать. Но на Западе было всё наоборот, научная академическая работа оценивалась ниже, чем работа практического врача. Однако Таня всё равно верила, что при её высокой квалификации она должна найти применение своим знаниям.

Она обзвонила поликлиники, и ей предложили врачебную практику в одной из них. Татьяна многого не знала и не умела на первых порах, но отношение к ней со стороны пациентов было с самого начала самое теплое. Они ценили её не только как врача, но и восхищались её необычным русским характером – отзывчивостью, добротой, стремлением прийти на помощь. Сначала, работая, она получала лишь маленькое пособие, которого с трудом хватало на еду, а социальная служба помогала им оплачивать квартиру. После девяти месяцев работы в поликлинике её направили работать в больницу шведского районного центра, она должна была показать, что может лечить больных не только на амбулаторном приёме, но и в стационаре.

Днём Татьяна работала в неврологическом отделении для больных с инсультом, а вечерами и ночами заступала на дежурство в отделении неотложной и скорой помощи. Своего сынишку она поместила в круглосуточный детский садик, а сама поселилась в общежитии недалеко от больницы. Ну, а старшие дочки старались справляться со всем сами. Несколько раз Таня срывалась, казалось, что нет больше сил выдерживать эту нечеловеческую нагрузку, но, к счастью, находились добрые люди, которые её поддержали. Она прошла ещё несколько медицинских курсов и в результате через три с половиной года получила из Стокгольма свидетельство об официальном подтверждении её русского врачебного диплома.